Безличные предложения среди других типов односоставных предложений

Известно, что односоставные предложения – особый структурно-семантический тип простого предложения, противопоставленный двусоставным. Специфика данного типа заключается в том, что предикативные признаки (модальность, темпоральность, персональность) выражаются в одном главном члене, который одновре¬менно называет тот или другой предмет, явление, действие и устанавливает его отношение к действительности. Наличие только одного главного члена в таких предложениях не служит показателем неполноты. Грамматическим центром односоставных предложений являет¬ся независимый главный член, различные способы выражения которого служат основой для выделения типов односоставных предложений. На первом этапе классификации односоставные предложения обычно делят на глагольные и именные.

Общая семантика глагольных односоставных предложений заключается в следующем: в них говорится о действии, производитель которого не указан: В этом ателье хорошо шьют. Разрешите войти? В саду было темно. Выделение таких предложений в самостоятельный тип связано с редукцией значения персональности, которая может быть проявлена в разной степени: от определенного лица до безличности.

Второй тип односоставных предложений – именные, или субстантивные. Предложения этого типа имеют общее значение бытийности, выражаемое синтаксически, и являются принципиально безглагольными: Ночь. Тишина. Смеху-то!

Самыми многочисленными и разнородными по структуре среди глагольных односоставных предложений являются безличные. Безличными называют простые односоставные предложения с главным членом, который обозначает такое действие или состояние, которое не предполагает участия грамматического субъекта действия (= подлежащего), поэтому традиционно общим признаком безличных предложений называют бессубъектность (отсутствие активного деятеля или носителя признака).

Термин «безличные предложения» использовал в своих работах еще А. А. Потебня. В последние десятилетия некоторые лингвисты выступают против применения этого термина к предложениям, информирующим, прежде всего, о состоянии лица. Так, Ю. С. Степанов термин «безличные предложения» характеризует как весьма неточный, не поддающийся обоснованию. Очевидно, что появление термина «безличные» обусловлено морфологической природой главного члена предложений такого типа. Безличные глаголы впервые были выделены в особую группу, вероятно, в «Грамматике славенския правильное синтагма» Мелетием Смотрицким. Он не только определил их единственную морфологическую форму – 3-е лицо, но и указал важное свойство безличных глаголов – способность формировать самостоятельное предложение и сочетаться с родительным и дательным падежом. Именно отсутствие способности изменяться по лицам, отсутствие парадигмы лица, их положение вне морфологической парадигмы определило появление термина «безличный» по отношению к этой группе глаголов, а позже – по отношению к бесподлежащным предложениям, сказуемое которых часто выражается безличным глаголом.

Вопрос об условиях и времени возникновения безличных предложений, об их путях развития, о соотношении личных и безличных предложений, об их смысловых функциях давно при¬влекает внимание лингвистов. Объясняя происхождение безличных предложений, чаще всего исходят из того, что они возникли на базе личных (В. А. Богородицкий, Д. Н. Овсянико-Куликовский, А. М. Пешковский). Даже наиболее древние, по мнению этих ученых, предложения с собственно безличным глаголом (Светает. Морозит. Лихорадит) первоначально были двусоставными типа Мороз морозит. Свет светает. А. М. Пешковский вслед за А. А. Потебней считает, что подлежащее в таких конструкциях устраняется «как неизвестная причина того явления, которое выражено глаголом». Таким образом, безличное предложение складывается как «языковая форма оценки познавательного опыта человека, оценки качества, истинности соответствующего знания».

Теория происхождения безличных предложений из личных подверглась критике со стороны А. А. Шахматова. При этом ученый опирается на то, что, кроме явлений природы, безличные формы глагола обозначали в глубокой древности и внутренние переживания человека, физические и нравственные, и если первая группа может восходить к двусоставным предложениям с мифологическим подлежащим, то для второй группы такой путь невозможен. Таким образом, А. А. Шахматов делает вывод о том, что, во-первых, безличные предложения восходят к индоевропейскому праязыку, а во-вторых, «безличные обороты не могут быть объяснены из лич¬ных, ибо если это формально возможно для оборотов, обозначающих явления природы, то для других оборотов безличную форму никак нельзя вывести из личной». Однако логичная и последовательная на первый взгляд позиция А. А. Шахматова достаточно уязвима. Во-первых, указание на древность безличных оборотов не может опровергнуть тезис об их вторичности по отношению к личным. Выводы А. А. Шахматова не согласуются с данными лингвистической типологии: существуют языки, в которых отсутствуют безличные конструкции, но в то же время не известно ни одного языка, в котором бы не было двусоставных личных предложений. Во-вторых, предложенные А. А. Шахматовым две различные по происхождению группы безличных предложений не получили обоснования ни у самого ученого, ни в последующей научной литературе. В-третьих, форма 3-го лица безличных глаголов не могла развиться без опоры на формы 1-го и 2-го лица. Кроме того, безличные предложения не могли появиться одновременно с двусоставными личными, так как соответствуют более высокой стадии развития мышления.
Таким образом, исходя из традиционного взгляда на происхождение безличных предложений, можно сделать вывод о первичности двусоставных личных предложений по отношению к безличным, чье появление – это результат развития абстрактного мышления, «поскольку в них налицо отвлечение от конкретного деятеля, вызывающего или производящего определенное действие».

Исходя из традиционной точки зрения, основным свойством безличных предложений – как и всех глагольных односоставных – является бессубъектность. Признак не соотнесен с субъектом, действие, выражаемое главным членом, оформляется как независимое. Однако даже «независимое» действие внут¬ренне соотнесено с субъектом этого действия. Так, в предложении Мне не спится в форме дательного падежа выражен семантический субъект мне – то есть лицо, которое испытывает на себе данное состояние. Можно ли в этом случае говорить о бессубъектности?

Последовательно разрабатывающий функциональную грамматику А. В. Бондарко подчеркивает, что безличность «по своему существу это всегда бесподлежащность, хотя и далеко не всегда бессубъектность в смысле отсутствия семантического субъекта».

«Характер связи безличного глагола-сказуемого с его семантическим субъектом указывает на процесс без источника, на явление, осуществляющееся «само собой», но приписываемое кому-то, каким-то силам. Можно сказать, что бессубъектность безличного предложения – это субъектность особого рода», – отмечает Э. Н. Осипова.

Невозможность сочетания безличного предикативного признака с грамматическим субъектом в форме именительного падежа имеет конкретную коммуникативно-функциональную цель. Если коммуникативная цель определенно-личных односоставных предложений состоит в том, чтобы служить говорящему для обращения к собеседнику, а неопределенно-личных односоставных предложений – нести информацию о действии, конкретизация субъектов которого несущественна, то коммуникативное назначение безличных конструкций – «сформировать особый образ действительности, передать недеятельный характер ситуации, отображенной в коммуникации: действие происходит непроизвольно, не зависит от воли субъекта, действуют природные, стихийные, неизвестные, нереальные, неопределенные силы, состояния субъекта неосознанны, безотчетны». Действие или признак, выражаемые предикатом, не имеют активного субъекта, но «отношения признаков к их носителям не могут быть устранены», возникает значение пассивного субъекта, выражение которого закреплено формой безличного предложения.

Исследователи русского языка отмечают типов и употребительности безличных конструкций по направлению к современности. По мнению З. К. Тарланова, с XIV–XVвв. начинается процесс «не просто активизации, а массового нарождения новых структурных типов безличных предложений, в котором проявилась одна из фундаментальных тенденций в истории русского языка, во многом определивших его национальную специфику, – тенденция к абсолютизации предикативного члена и развитию безличных предложений».