Повивальная бабка фейри

Давным-давно в этом прославленном городе жила одна женщина. Я не знаю ее имени. Единственное, что я знаю точно: была она старой, а в прочем вполне благополучной, ибо старость почитается, или должна почитаться, как родник мудрости и опыта. Не напрасно та добрая старая женщина жила на свете, и, даже когда ее жизнь близилась к концу, она продолжала помогать другим вступать в этот мир, так как была она деревенской повивальной бабкой.
Однажды вечером, ближе к полуночи, как рассказывают добрые люди, только она улеглась спать, как кто-то постучался в дверь ее дома так громко и настойчиво, что в каждом ударе чувствовалась властность. Женщина встревожилась, встала, спросила «кто там» и узнала, что ее срочно вызывают к роженице. Она открыла дверь и увидела странного, косоглазого, низкорослого, безобразного старика, по ее словам, похожего на нечистую силу, которую во все времена стараются не называть. Хотя посланец ей не понравился, она не осмелилась ему отказать и сказала, что последует за ним немедленно и позаботится о «его жене».
Добрая женщина сказать-то сказала, а подумала так: «Ха-ха, жене! Господи прости, не сойти мне с этого места, зовут меня на роды дьяволенка». У дверей стоял черный как уголь конь с пылающими глазами. Безобразный старик без долгих разговоров подсадил добрую женщину, а затем вскочил на коня и сам, и помчался конь с двумя седоками, словно не по земле потопал, а поплыл по воздуху. И привез он нашу добрую старушку непонятно куда, правда, она почувствовала облегчение, когда оказалась у двери опрятного домика, увидела пару опрятных ребятишек и заметила свою подопечную, вполне приличную на вид женщину. И все необходимое для родов было приготовлено.
Вскоре крупный здоровый младенец появился на свет и заявил о себе затрещиной в ухо повивальной бабке. Добрая женщина с лаской и лестью, свойственными повивальным бабкам всех времен, назвала младенца «милым малышом, очень похожим на папочку». Мать на это ничего не сказала, но дала старушке какую-то мазь и наказала «постучать этой мазью по глазкам младенца». А должен я вам объяснить, что это слово «постучать» на нашем девонширском диалекте вовсе не означает «нанести удар», скорее наоборот: «погладить или нежно коснуться». Повивальная бабка выполнила поручение, хотя и сочла его странным, а поскольку все повивальные бабки любопытны, удивилась про себя, зачем это нужно. И подумала она, что это, несомненно, дело полезное и можно попробовать положить мазь на свои глаза. Что она и сделала, но сначала решила попробовать на одном глазу. И – о, чудо! Как же все изменилось! Уютный опрятный домик и все его обитатели неожиданно и очень сильно изменились; некоторые к лучшему, некоторые к худшему. Роженица превратилась в прекрасную даму, одетую во все белое; пеленки младенца – в серебристую кисею. Сам младенец стал гораздо красивее, чем раньше, но что-то было в нем таинственное, как в его грозном отце. А двое-трое детишек так изменились, как у Овидия в «Метаморфозах», когда превратились в обезьян. Ибо по обе стороны изголовья кровати сидело по парочке маленьких плосконосых бесенят, которые с гримасами, ужимками да смешками непрерывно чесали голову или дергали красивую даму за уши длинными волосатами лапами. Увидев все это колдовство, старушка испугалась и убежала прочь, никому не сказав, что положила волшебную мазь и на свой глаз и увидела то, что не должна была видеть. Мрачный старик вновь посадил ее на угольно-черного коня и подхлестнул его. Не успела старушка оглянуться, как оказалась дома; вернулась она гораздо быстрее, чем добиралась до роженицы. Когда в следующий рыночный день старушка отправилась продавать яйца, как вы думаете, кого она увидела? Того же безобразного старика! И что же он делал? Таскал всякую всячину от одного прилавка к другому. «Ага! – подумала старушка. – Вот я тебя и поймала, старый вор! Ну-ка, натравлю я на тебя господина мэра и двух его констеблей». Подошла она к старому вору с таким высокомерным видом, какой напускают на себя люди, узнавшие секреты, которые никто не должен знать, когда обращаются к любому мошеннику, и как бы между прочим осведомилась о здоровье его жены и ребенка, высказав надежду, что с ними все в порядке.
– Что?! – воскликнул старый вор-пикси (пикси в мифологии Британских островов то же, что и фейри. – Пер.). – Хочешь сказать, что видишь меня сейчас?
– Так же несомненно, как вижу солнце на небе, причем занят ты нечистым делом.
– Неужто? И каким же глазом ты видишь все это?
– Правым, не сойти мне с этого места.
– Мазь! Мазь! – вскричал старик. – И за то, что вмешиваешься не в свои дела, ты больше ничего не увидишь.
С этими словами ударил он ее по глазу. Женщина тут же ослепла на правый глаз и с той минуты до самого своего смертного часа ничего им не видела, чем и расплатилась за свое праздное любопытство в доме пикси.