Приключение Черри из Зеннора

Старый Хони жил с женой и домочадцами в крошечной хижине из двух комнаток на склоне горы Трерин в Зенноре. И было у пожилой пары полдюжины детишек, и все они жили вместе с родителями. Того, что росло на их жалких акрах земли, едва бы хватило, чтобы прокормить и козу, а кучи раковин вокруг хижины наводили на мысль о том, что в основном ее обитатели питались улитками. Однако случались на их столе и рыба, и картошка, а иногда по воскресеньям и свинина, и жидкий мясной суп. На Рождество лакомились они белым хлебом. Не было в их приходе семейства более здорового и красивого, чем семья старого Хони. Правда, нас интересует лишь один, вернее, одна из его детей: его дочь Черри. Черри бегала не хуже зайца и была очень веселой и озорной.
Когда сын мельника приезжал в город, он привязывал свою лошадь к шаткой изгороди и зазывал всех желающих прислать зерно на мельницу. Черри вскакивала на лошадь и галопом мчалась к горе. Пока сын мельника пускался в погоню, Черри успевала доскакать до каменистого побережья, и тогда уж даже самая быстрая собака не смогла бы догнать ее, не то что какой-то сын мельника.
Вскоре после того, как Черри подросла и превратилась в юную девушку, ею овладело недовольство, потому что ей хотелось выглядеть не хуже других, а мать год за годом обещала ей новое платье, но обещания так и оставались обещаниями. Время шло, а у Черри так и не было приличного наряда. Не в чем ей было пойти ни на ярмарку, ни в церковь, ни на свидание.
Черри исполнилось шестнадцать лет. Одной из ее подружек подарили новое платье, украшенное ленточками, и она похвасталась, как побывала на проповеди в Нанкледри и сколько поклонников проводили ее домой. Это переполнило чашу терпения легкомысленной Черри, и она объявила матери, что отправится в долину и поступит к кому-нибудь в услужение, чтобы приодеться не хуже других девушек.
Мать посоветовала Черри отправиться в Тауэднек, где она могла бы навещать ее иногда по воскресеньям.
– Нет, нет! – воскликнула Черри. – Никогда я не стану жить в приходе, где корова от голода съела веревку от колокольчика, а люди каждый день едят рыбу с картошкой и по воскресеньям – пироги с рыбой.
В одно прекрасное утро Черри уложила в узелок свои пожитки и собралась в дорогу. Она пообещала отцу, что подыщет работу поближе к дому и вернется, как только представится возможность. Старик проворчал, что дочку заколдовали, повелел опасаться моряков и пиратов и на том отпустил восвояси. Черри выбрала дорогу, ведущую к Лудгвану и Гулвалу. Когда печные трубы Трерина скрылись из вида, она приуныла и уж захотела вернуться домой, но все же пошла дальше. В конце концов вышла она на «перекресток четырех дорог» в Леди-Даунз, присела на камень и заплакала, подумав, что, может, никогда больше не увидит родного дома.
Выплакавшись, Черри решила вернуться домой и мужественно переносить все невзгоды. Она осушила глаза, подняла голову и с изумлением увидела направлявшегося к ней джентльмена. Невозможно было понять, откуда он появился, ибо всего несколько минут назад никого поблизости не было.
Джентльмен поздоровался с Черри и спросил, как пройти к Тауэднеку и куда она сама направляется.
Черри рассказала джентльмену, что только этим утром покинула дом, чтобы найти работу служанки, но ей стало грустно и она хочет вернуться в горы Зеннора.
– И подумать не мог, что мне так повезет, – обрадовался джентльмен. – Сегодня утром я отправился на поиски милой чистоплотной девушки-служанки, и вот такая встреча.
Он поведал Черри, что недавно стал вдовцом, и на руках у него остался любимый маленький сын, которого он отдал бы на попечение Черри. И добавил, что Черри – как раз такая девушка, какая ему нужна: красивая и опрятная. Джентльмен заметил, что платье Черри – сплошные заплатки, но она все равно мила, как роза, и так чиста, что чище и быть не может. Бедняжка Черри сказала «Да, сэр», хотя и четверти не поняла из того, что говорил джентльмен. Мама наказывала ей говорить «Да, сэр» всякий раз, как она не могла понять слов священника или любого джентльмена, а сейчас был как раз такой случай. Джентльмен сказал также, что живет в долине неподалеку и что Черри придется лишь доить корову и присматривать за ребенком, и девушка согласилась.
Дальше они отправились вместе. Джентльмен говорил так ласково, что Черри и не заметила, как пролетело время, и совсем забыла, сколько они прошли.
В конце концов дорога нырнула в лес, такой густой, что солнечный свет едва пробивался сквозь кроны деревьев. И вокруг были только деревья и цветы. Воздух был напоен ароматом вереска (шиповника) и жимолости, а ветви яблонь прогибались под спелыми красными яблоками.
На пути им встретился ручей, прозрачный, как хрусталь. Надвигались сумерки, и Черри замешкалась, не зная, как перебраться на другой берег, но джентльмен обхватил ее за талию и перенес, так что она даже ног не замочила.
Тропинка, как будто бежавшая вниз по склону, становилась все уже, а вокруг стало совсем темно. Черри крепко держалась за руку джентльмена и думала, что он очень добрый и что с ним она могла бы пойти хоть на край света.
Они прошли еще немного. Джентльмен распахнул ворота, ведущие в прекрасный сад, и сказал: «Милая Черри, вот здесь мы и будем жить».
Черри не верила своим глазам. Никогда она не видела ничего столь же прекрасного. В саду цвели цветы самых разных тонов и оттенков, деревья были усыпаны самыми разными фруктами, а такого сладкого и веселого птичьего пения ей прежде слышать не доводилось. Когда-то бабушка рассказывала ей о волшебных местах. Может быть, это одно из них? Нет. Джентльмен был похож на ее знакомого священника, а по садовой дорожке с криком «Папа, папа!» бежал маленький мальчик.
Если судить по росту, ребенку было года два-три, но из-за ярких пронзительных глаз и лукавого выражения лица он казался старше. Как сказала Черри, «он мог смутить кого угодно».
Не успела Черри заговорить с ребенком, как появилась очень старая, очень худая, некрасивая женщина и, схватив ребенка за ручку и не переставая бормотать и браниться, потащила его в дом. Прежде чем исчезнуть в доме, старая карга взглянула на Черри так, будто стрелой пронзила.
Заметив, что Черри расстроилась, хозяин объяснил, мол, старуха – бабушка его покойной жены – останется с ними только до тех пор, пока Черри не освоится со своими обязанностями, и ни днем дольше, так как у нее очень плохой характер. Когда Черри насладилась видом прекрасного сада, ее провели в дом, оказавшийся еще более прекрасным. Он был полон цветов и словно освещен солнцем, хотя солнце давно зашло.
Тетя Пруденс – так звали старуху – быстренько поставила на стол множество тарелок с разными вкусностями, и Черри полакомилась вдоволь. Потом ее отвели наверх, в комнату, где спал и ребенок. Пруденс приказала Черри не открывать глаз, даже если она не будет спать, дабы не увидеть то, что ей вряд ли понравится. И с ребенком не велела разговаривать ночью. Черри следовало вставать на рассвете, вести мальчика к ручью в саду, умывать его и смазывать ему глазки мазью, которая лежит в хрустальной коробочке в расщелине, но ни в коем случае не касаться этой мазью своих глаз. Повинуясь полученным приказам, Черри встала утром очень рано. Мальчик отвел ее к кристально чистому роднику, бьющему из гранитной скалы, обвитой плющом и красивым мхом. Черри умыла его, смазала глазки, а затем спросила, где та корова, которую ей надо доить. Мальчик сказал, что ее надо позвать. Черри послушалась и стала подзывать корову так, как делала это дома. На зов из-за деревьев вышла большая красивая корова и встала на берегу рядом с Черри.
Только Черри поднесла руки к коровьему вымени, как хлынули четыре потока молока, и вскоре ведро наполнилось. Девушка налила молока в кружку и напоила мальчика. Затем корова тихо скрылась в лесу, а Черри вернулась в дом, чтобы узнать о своих ежедневных обязанностях.
Старая Пруденс накормила Черри сытным завтраком и сказала, что она должна работать на кухне: вскипятить молоко, сбить масло, вымыть тарелки и кружки водой с крупным песком. А самое главное – не совать нос куда не следует. Не ходить в другие части дома и не пытаться открывать запертые двери.
На второй день, когда Черри справилась с работой на кухне, хозяин позвал ее в сад помочь ему собрать яблоки и груши и прополоть лук.
Черри была рада избавиться от старухиного присмотра. Тетя Пруденс, даже когда вязала, одним глазом сверлила бедную Черри и ворчала: «Так я и знала, что Робин приведет какую-нибудь дурочку из Зеннора. Для обоих лучше, что она покинула свой дом».
Черри и ее хозяин прекрасно ладили, и каждый раз, как Черри заканчивала пропалывать очередную грядку, хозяин целовал ее, чтобы показать, как он доволен.
Через несколько дней старая тетя Пруденс отвела Черри в те помещения, где она еще не бывала. Они прошли длинным темным коридором, и Черри заставили снять башмаки. Затем они вошли в комнату, где пол был похож на стекло, а повсюду – на полках и на полу – были люди, большие и маленькие, обращенные в камень. У некоторых были только голова и плечи, а руки отрубленные, другие – в целости и сохранности. Черри заявила старухе, что ни за какие блага на свете не пойдет дальше. Она с самого начала думала, будто попала в страну подземного маленького народца, и только хозяин был похож на людей, но теперь она знала, что находится в стране волшебников, которые всех людей обращают в камень. Слухи о них ходили в Зенноре, и Черри понимала, что в любой момент они могут проснуться и съесть ее.
Старая Пруденс посмеялась над Черри, повела ее дальше и заставила потереть какой-то ящик, похожий на гроб на шести ножках. Ну, Черри было не занимать храбрости, и она горячо принялась за дело. Старуха стояла рядом, не прекращая вязать, и время от времени покрикивая: «Три! Три! Три! Сильнее и быстрее!» В конце концов Черри впала в отчаяние и так сильно потерла один угол, что чуть не перевернула ящик. И тут, о господи, раздался такой скорбный, ни на что земное не похожий стон, что Черри решила, будто ожили все каменные люди, и упала в обморок. Хозяин услышал шум и явился узнать, что случилось. Он сильно разгневался, пинками вытолкал старую Пруденс из дома за то, что она привела Черри в запертую комнату, отнес девушку в кухню и осторожно привел ее в чувство. Черри не смогла вспомнить, что с ней произошло, но точно знала, что в другой части дома есть что-то страшное. Однако теперь хозяйкой стала Черри, так как старая тетя Пруденс исчезла. Хозяин был таким добрым и ласковым, что год пролетел, как один летний день. Иногда хозяин покидал дом на несколько месяцев, но всегда возвращался и много времени проводил в заколдованной комнате, и тогда Черри слышалось, что он разговаривает с каменными людьми. У Черри было все, чего только мог пожелать человек, но она не была счастлива, ей хотелось больше узнать о местности, где она жила, и ее обитателях. Черри давно поняла, что глаза мальчика становятся яркими и странными от мази, и часто подумывала, что он видит больше, чем она. И она решилась попробовать!
На следующее утро, умыв ребенка, намазав ему глаза мазью и подоив корову, Черри отправила мальчика нарвать цветов в саду и намазала себе один глаз капелькой мази. И почувствовала в глазу очень сильное жжение. Она бросилась к роднику и увидела на дне сотни маленьких людей, в большинстве своем дам, и своего хозяина, такого же маленького, как остальные, и все они играли друг с другом. И все вокруг теперь выглядело по-иному. Маленькие люди были повсюду: прятались в цветах, сверкающих алмазами, качались на ветках деревьев, бегали и прыгали под травинками. Хозяин весь день не появлялся на поверхности воды, но ночью подскакал на коне к дому в образе прекрасного джентльмена, каким Черри привыкла его видеть. Он прошел в заколдованную комнату, и вскоре Черри услышала прекраснейшую музыку.
Утром хозяин уехал, одетый как на охоту. Вернулся он к ночи и сразу проследовал в свои личные комнаты. И так день за днем, а Черри изнывала от любопытства. Наконец она не выдержала и заглянула в замочную скважину. Она увидела своего хозяина и множество дам. Они пели, а одна, одетая как королева, сидела на ящике, похожем на гроб, и играла. Когда Черри увидела, что хозяин целует эту очаровательную даму, в ней взыграла сумасшедшая ревность. На следующий день хозяин остался дома собирать фрукты. Черри должна была ему помогать, но только он, как обычно, наклонился поцеловать ее, она наградила его пощечиной и сказала, что он может отправляться к своему маленькому народцу играть под водой. Так хозяин узнал, что Черри воспользовалась мазью, и с горечью велел ей отправляться домой, поскольку он никому не позволит за собой подглядывать, а тете Пруденс придется вернуться. Вскоре хозяин позвал Черри, надарил ей много одежды и других вещей, взял в одну руку фонарь, а в другую – ее узел с вещами и велел следовать за ним. Они шли и шли, милю за милей, все время вверх по склону, по тропинкам и ложбинам. Когда наконец они вышли на ровную землю, почти рассвело. Хозяин поцеловал Черри, объяснил, что она наказана за свое праздное любопытство, но, если будет хорошо себя вести, он как-нибудь придет в Леди-Даунз повидаться с ней. С этими словами он исчез. Солнце встало, и Черри обнаружила, что сидит на гранитной глыбе, а вокруг – на целые мили – ни души, только пустынные болота вместо цветущего сада. Долго-долго горевала Черри, но наконец подумала, что пора возвращаться домой.
Родители давно думали, что она умерла, и решили, что видят ее призрак. Черри рассказала свою историю, в коей все усомнились, но Черри ни разу не оговорилась и в конце концов ей все поверили. Говорят, что Черри слегка повредилась в уме и до самой своей смерти лунными ночами ходила к Леди-Даунз ждать своего хозяина.