Музыка любви

Однажды он увидел Её в витрине магазина – прекрасную, в обрамлении зеркал и света. Лежа на нежном бархате, она словно сама источала тот теплый янтарный свет, что отличал подлинные произведения искусства от вульгарных подделок.
Проходя по вечерам мимо той витрины, он надолго застывал, любуясь её округлыми изгибами, отражавшимися в зеркалах.
Он грезил о том, как его чуткие пальцы станут извлекать из неё музыку, достойную слуха королей. А потом, грустно опуская взгляд и сутулясь, он продолжал свой привычный путь. Правда состояла в том, что при том несомненном таланте, что был дан ему с рождения, он едва ли когда-нибудь смог бы обладать такой как она.
Он был достаточно честен с собой, чтобы понимать, что не его чуткие пальцы будут ласкать её изящные изгибы, не его взгляд будет наслаждаться тем медовым оттенком, что покрывает её всю. И не его слух будет восторгаться тончайшими нюансами звучания самой её сути.
Что она станет всего лишь ещё одной драгоценной безделушкой в коллекции очередного магната, возжелавшего обладать ею, чтобы хвастаться своим сокровищем среди таких же людей, далеких от истинного искусства.
И всё – таки иногда Она снилась ему, и после этих снов он просыпался с улыбкой на устах и испытывал такое мощное вдохновение, что его талант, начинал сверкать подобно бриллианту чистейшей воды.
А потом наступил тот роковой вечер, когда проходя мимо той самой витрины, что позволяла ему любоваться её совершенством, он увидел опустевшее бархатное ложе с лаконичной табличкой – «продано».
Сердце его замерло на мгновение, словно сжавшись от потери. Потери той, которой он и так никогда не смог бы обладать. Но острые иглы разбившейся иллюзии, которая поддерживала его все эти месяцы, впивались в те сокровенные уголки его души, что ещё верила в осуществление сокровенной мечты.
Прохожие с любопытством косились на уже немолодого мужчину в сером пальто и фетровой шляпе, потеряно глядящего на опустевшую витрину музыкального магазина.
Много позже, на одном из приемов, куда его пригласили играть он наконец коснулся той самой скрипки. Его пальцы уверенно сжали совершенное тело скрипки и смычок мягко скользнул по струнам. Она медленно пробуждалась в его руках и дивной красоты мелодия заполняла зал, заставляя сердца слушателей замирать от того странного и прекрасного ощущения, которое возникает внутри каждого из нас лишь в мгновения наивысшего наслаждения.
После того, как скрипка смолкла, зал чутко ловивший последние отголоски мелодии буквально взорвался аплодисментами. Это был величайший триумф скрипача и его единственный вечер наедине с нею. Больше они никогда не виделись.

Эпилог

Скрипки живут долго, особенно такие изысканные как она, но за все последующие годы ей никогда больше не представлялся шанс ожить в чьих-то руках настолько и играть так божественно, как в тот единственный дождливый вечер.