Дуэль Миньонов - История Франции

Дуэль миньонов — поединок, состоявшийся в парижском парке Турнель 27 апреля 1578 года между приближенными короля Франции Генриха III (миньонами) и сторонниками герцога де Гиза (гизарами). Современники сравнивали этот бой с поединком Горациев и Куриациев.

Причина боя никак не соотносится с тогдашней политической ситуацией во Франции. Келюс случайно застал д’Антрага у своей возлюбленной и на следующий день пошутил при свидетелях, что эта дама «более прекрасна, чем добродетельна». Д’Антраг вызвал Келюса на дуэль. Каждый явился на место поединка с двумя секундантами. Рибейрак попытался примирить противников, чем вызвал раздражение у Можирона; образовалась новая пара сражающихся. Ливаро и Шомбергу ничего не оставалось, как тоже вступить в поединок. Таким образом, молодые люди дважды нарушили закон: во-первых, еще в декабре 1576 года Генрих III подписал в Блуа указ, запрещающий такого рода выяснения отношений. Во-вторых, по дуэльному кодексу, секунданты ни в коем случае не должны были вмешиваться в поединок — они, наоборот, обязаны были сделать всё для примирения противников.
Гизарами трех участников дуэли можно назвать лишь с оговоркой. Так Д’Антраг и Рибейрак действительно были в свите герцога, а вот Шомберг (брат королевского сюринтенданта финансов) был таким же миньоном Генриха, как и его противники. Это ещё раз доказывает отсутствие политической подоплеки в дуэли и, следовательно, всю её жестокую бессмысленность.

Дрались парным оружием — кинжалом и шпагой. Рибейрак перед началом дуэли встал на колени и долго молился. Это разозлило Можирона, и он бросился на врага. Противники пронзили друг друга насмерть (Правда, у Рибейрака хватило сил дожить до следующего дня).
Шомберг, заколотый Ливаро, с последним вздохом обрушил на голову миньона сокрушительный удар. Понадобилось шесть недель, чтобы несчастный барон стал поправляться. Келюс забыл дома кинжал. Многие потом посчитали такую рассеянность намеренной — по всей Европе входило в моду фехтование одной шпагой. Келюс рассчитывал на преимущество в таком виде боя, но для этого д’Антраг, как благородный человек, должен был отбросить свой кинжал. А он этого делать не стал, предлагая графу самому выпутываться из ситуации. Результат был плачевным — Келюс получил в общей сложности 19 ударов. Д’Антраг отделался царапиной на руке.

Заступничество герцога де Гиза спасло д’Антрага от гнева короля. Генрих III проявил трогательную заботу о Келюсе и, потратив значительную сумму на лечение друга, сам кормил его с ложечки бульоном. Но неразумному фавориту захотелось проехаться на лошади; раны открылись и 29 мая Келюс скончался.

Король был неутешен, потеряв своих любимцев. Он приказал воздвигнуть над их могилой великолепный памятник. В обиходе у придворных острословов сразу появилось выражение tailler en marbre — «изрубить в мрамор». В мае 1588 года гробница миньонов была разрушена восставшими лигистами.
Дуэль, воспринятая большинством придворных как бессмысленная бойня, обострила и без того шаткие отношения короля и де Гиза.

Сцена «дуэли миньонов» — предпоследняя в романе Александра Дюма-отца «Графиня де Монсоро». Дюма, как всегда вольно обращаясь с историческими фактами, называет миньонами Келюса, Можирона и Шомберга, а их противниками (по роману — сторонниками не Гиза, а брата Генриха III, герцога Анжуйского) — Ливаро, Антраг и Рибейрака. В романе погибают все участники дуэли за исключением Антрага, который, после примирения с умирающим Келюсом, спасается бегством от гнева короля.

"Бой начался, когда на колокольне Святого Павла пробило пять часов. Лица сражающихся дышали яростью, но их сжатые губы, грозная бледность, невольная дрожь рук указывали, что они из осторожности сдерживают эту ярость и что, вырвавшись на волю, она, подобно горячему коню, наделает много бед. В течение нескольких минут, а это – время огромное, шпаги лишь скользили одна по другой, звона стали еще не было слышно. Не был нанесен ни один удар.

Рибейрак, устав или, скорее, достаточно прощупав своего противника, опустил руку и застыл в ожидании. Шомберг сделал два быстрых шага и нанес ему удар, который был первой молнией, вылетевшей из тучи. Рибейрак был ранен. Кожа его стала иссиня бледной, из плеча фонтаном забила кровь. Он отскочил назад, чтобы осмотреть рану. Шомберг хотел было повторить удар, но Рибейрак сделал параду прим и нанес ему удар в бок. Теперь у каждого было по ране.

– Отдохнем несколько секунд, если вы не возражаете, – предложил Рибейрак.

Тем временем схватка между Келюсом и Антрагэ тоже разгорелась. Но Келюс, лишившись кинжала, находился в очень невыгодном положении. Он был вынужден отбивать удары просто левой рукой, а так как она была обнажена, каждое парирование стоило ему раны. Раны были легкими, но уже через несколько секунд вся его рука покрылась кровью. Антрагэ, в полном сознании своего преимущества и не менее ловкий, чем Келюс, парировал с удивительной точностью. Он нанес три контрудара, и кровь потекла из трех ран на груди Келюса, ран, впрочем, не тяжелых. При каждом из этих ударов Келюс повторял:

– Это пустяк.

Ливаро и Можирон все еще осторожничали. Что касается Рибейрака, то, разъярившись от боли и чувствуя, что начинает терять вместе с кровью силы, он бросился на Шомберга. Шомберг не отступил ни на шаг и только вытянул вперед шпагу. Они нанесли друг другу удары одновременно. У Рибейрака была пронзена грудь, у Шомберга – задета шея. Смертельно раненный Рибейрак схватился левой рукой за грудь – и открылся. Воспользовавшись этим, Шомберг вторично вонзил в него шпагу. Но Рибейрак захватил правой рукой руку противника, а левой всадил ему в грудь кинжал до самой рукоятки. Острый клинок вошел в сердце. Шомберг глухо вскрикнул и повалился на спину, увлекая за собой Рибейрака, в теле которого еще торчала его шпага. Ливаро, увидев, что его друг упал, быстро отскочил назад и побежал к нему, преследуемый по пятам Можироном. Опередив Можирона на несколько шагов, он помог Рибейраку, который пытался избавиться от шпаги Шомберга, и выдернул эту шпагу из его груди. Но затем, когда Можирон настиг его, Ливаро пришлось защищаться в неблагоприятных условиях: на скользкой от крови земле, в скверной позиции, при солнце, бьющем прямо в глаза.

Через секунду колющий удар поразил Ливаро в голову, он выронил шпагу и упал на колени. Антрагэ сильно теснил Келюса. Можирон поспешил добить Ливаро еще одним колющим ударом. Ливаро рухнул на землю. Д’Эпернон издал ликующий крик. Келюс и Можирон оказались против одного Антрагэ. Келюс был весь в крови, но раны у него были легкие. Можирон остался почти невредимым. Антрагэ понял всю серьезность положения. Он еще не получил ни одной царапины, но начинал уже чувствовать усталость. Однако момент был неподходящий, чтобы просить о передышке у противников, одного – раненого, другого – разгоряченного кровавой схваткой. Резким ударом Антрагэ отбил шпагу Келюса и, воспользовавшись этим отводом, легко перепрыгнул через загородку. Келюс ответил рубящим ударом, но разрубил всего лишь деревянный брус. Можирон тут же напал на Антрагэ с фланга. Антрагэ обернулся. И в это мгновение Келюс пролез под загородкой.

– Ему конец, – сказал Шико.

– Да здравствует король! – закричал д’Эпернон. – Смелей, мои львы! Смелей!

– Извольте молчать, сударь, – сказал Антрагэ. – Не оскорбляйте человека, который будет драться до последнего дыхания.

– И того, который еще не умер, – вскричал Ливаро. И в ту минуту, когда никто уже о нем не думал, страшный, весь в крови и грязи, он поднялся на колени и вонзил свой кинжал между лопатками Можирона, который рухнул бездыханным, прошептав:

– Иисусе Христе! Я убит.

Ливаро снова свалился без сознания: предпринятое усилие и гнев исчерпали последние его силы.

– Господин де Келюс, – сказал Антрагэ, опуская шпагу, – вы храбрый человек, сдавайтесь, я предлагаю вам жизнь.

– А зачем мне сдаваться? – возразил Келюс. – Разве я лежу на земле?

– Нет. Но на вас места живого нет, а я невредим.

– Да здравствует король! – крикнул Келюс. – У меня еще есть моя шпага, сударь.

И он бросился на Антрагэ, тот отбил удар, несмотря на всю его молниеносность.

– Нет, сударь, ее у вас больше нет, – сказал Антрагэ, схватившись рукой за клинок возле эфеса. Он вывернул Келюсу руку, тот выпустил шпагу. Антрагэ всего лишь слегка обрезал себе палец на левой руке.

– О! – возопил Келюс. – Шпагу! Шпагу!

Как тигр, прыгнул он на Антрагэ и сжал его в железном объятии. Антрагэ, не пытаясь разомкнуть это кольцо, перехватил шпагу в левую руку, а кинжал – в правую, и принялся, без остановки и куда попало, наносить удары Келюсу. При каждом ударе Антрагэ заливало кровью противника, но ничто не могло вынудить Келюса разжать руки; на каждую рану он отвечал восклицанием:

– Да здравствует король!

Он ухитрился даже задержать наносившую удары руку, обвиться вокруг своего невредимого врага, словно змея, и стиснуть его и руками и ногами. Антрагэ почувствовал, что ему не хватает дыхания. Он зашатался и упал. Но, казалось, все в этот день оборачивалось ему на пользу: упав, он, можно сказать, удушил своей тяжестью несчастного Келюса.

– Да здравствует ко… – прошептал Келюс в агонии.

Антрагэ высвободился наконец из его объятий, приподнялся на одной руке и нанес Келюсу последний удар – прямо в грудь.

– Получай, – сказал Антрагэ, – теперь ты доволен?

– Да здрав… – выговорил Келюс уже с полузакрывшимися глазами.

Все было кончено. Безмолвие и ужас смерти воцарились на поле боя. Антрагэ поднялся на ноги, весь покрытый кровью, но кровью своего противника. У него же самого, как мы уже сказали, был лишь небольшой порез на руке. Испуганный д’Эпернон осенил себя крестным знамением и бросился прочь оттуда, словно преследуемый страшным призраком. Антрагэ обвел взглядом своих друзей и врагов, мертвых и умирающих. Так, должно быть, глядел Гораций на поле битвы, решившей судьбы Рима. Шико подбежал к Келюсу, у которого кровь текла из девятнадцати ран, и приподнял его. Движение вернуло Келюса к жизни. Он открыл глаза.

– Антрагэ, честью клянусь, – сказал он, – я не виновен в смерти Бюсси.

– О! Я верю вам, сударь, – произнес тронутый Антрагэ, – я вам верю.

– Бегите, – прошептал Келюс, – бегите. Король вам не простит.

– Я не оставлю вас так, сударь, – сказал Антрагэ, – даже под угрозой эшафота.

– Бегите, молодой человек, – сказал Шико, – не искушайте бога. Вас спасло чудо, не требуйте двух чудес за один день.

Антрагэ подошел к Рибейраку, тот еще дышал.

– Ну что? – спросил Рибейрак.

– Мы победили, – ответил Антрагэ тихо, чтобы не оскорбить Келюса.

– Благодарю, – сказал Рибейрак. – Уходи.

И он снова потерял сознание. Антрагэ подобрал свою шпагу, которую выронил во время борьбы, а затем – шпаги Келюса, Шомберга и Можирона.

– Прикончите меня, сударь, – сказал Келюс, – или оставьте мне мою шпагу.

– Вот она, граф, – сказал Антрагэ, с поклоном, исполненным уважения, протянув Келюсу шпагу. На глазах раненого блеснула слеза.

– Мы могли бы стать друзьями, – прошептал он.

Антрагэ протянул ему руку.

– Добро! – сказал Шико. – Это воистину по рыцарски. Но беги, Антрагэ, ты стоишь того, чтобы жить.

– А мои товарищи? – спросил молодой человек.

– Я о них позабочусь так же, как о друзьях короля.

Антрагэ накинул плащ, который подал ему стремянный, закутался, чтобы не было видно покрывавшей его крови, и, оставив мертвых и раненых в окружении пажей и лакеев, скрылся через ворота Сент Антуан."

А. Дюма. "Графиня де Монсоро"