Очень странный монах

[j]Все в этом мире ходит следом одно за другим: свет и тень, успех и поражение, радость и печаль. Так уж этот мир устроен. Каменные стены сэра Ранульфа, прозванного благородным, спасли Робин Гуда и его товарищей. Это ли не радость? Но как гаснет веселый костер под проливным дождем, так их радость погасла от того, что сообщил им сэр Ра-нульф. От него впервые Робин Гул и его друзья узнали, что их король Ричард Львиное Сердце попал в плен и что за него требуется непомерный выкуп.
Но Робин Гуд грустил недолго. Он принял решение. И оно вселило в него бодрость.
- Вот что, друзья мои, - сказал он. - Какое бы имя ни носил сейчас Роберт Фитцутс, граф Хантингдон, ни он, ни его верные стрелки не дадут погибнуть законному королю. Пусть трепещут все, у кого в кошельке звенят неправедные деньги. Отныне ни один из них не пройдет и не проедет свободно по Королевской дороге. И все деньги пойдут на выкуп короля Ричарда Львиное Сердце. Так ли я говорю?
- Так, Робин!
- Поможем королю!
- Да здравствует Кер де Лион, законный король! Цель была ясна. К зеленым братьям вернулось хорошее расположение духа.

Дело близилось к осени, и листья в Шервудском лесу уже тронуло красным и желтым. Робин Гуд, Маленький Джон, Вилли Скарлет и еще несколько стрелков, отправившись на охоту, дошли аж до Бернес-дейлского леса в Чешире. Куда-то запропастились олени, ну никак не было им в этот день охотничьей удачи!
И вот наконец что-то зашелестело в густых кустах лещины. Вилли Скарлет мгновенно выстрелил, почти наугад, и было слышно, как в кустах что-то тяжелое рухнуло на землю. Это оказался крупный олень-самец.
- Ну, брат Вилли, ты так метко стреляешь, тебе мог бы позавидовать сам Робин Гуд, - засмеялся Робин.
- Это что! - отозвался Вилли. - Вот знал я тут одного монаха. Тот, я тебе скажу, стрелок так стрелок. Ему, пожалуйста, завидуй, я разрешаю.
- Интересно! Как это монах и вдруг - стрелок?
- И не только. Он и на дубинках драться мастер, и мечом владеет не хуже рыцаря-крестоносца.
- Ну, ты раззадорил меня, Вилли. Я хочу с ним познакомиться. Непременно. Не знаешь ли, где его найти?
- Говорят, он живет отшельником в пещере на правом берегу реки возле Кемпенхерста. Отшельник-то он отшельник, но он там еще держит на реке переправу.
- Ох, дивны дела твои, Господи, - засмеялся Робин. - Чего только не бывает в доброй веселой Англии! Наутро Робин Гуд оделся менестрелем.
- Робин, ты что, собираешься бродить от замка к замку и услаждать баронские уши пением старинных французских баллад? - с насмешкой заметил Кеннет Беспалый. - Не забудь прихватить с собою лютню!
- И еще для смягчения голоса проглоти десяточек сырых яиц! - подхватил Вилли Скарлет.
- И шелковый платочек возьми - утирать слезы красоткам! - съязвил Маленький Джон.
- Нет, братцы, я иду искать того монаха. Всегда лучше для начала притвориться кем-нибудь другим. Не обязательно всем знать, кто ты есть. Запомните этот добрый совет на будущее!
- Не искушай судьбу, Робин, - пробормотал Скарлет, сразу сделавшись серьезным.
- Послушай, давай я пойду с тобой, - предложил Маленький Джон. - Говорят, монах-то здоровенный и отчаянный драчун.
Но Робин любил рисковать. Он никогда не испытывал страха. Это чувство «небоязни» было ему самому приятно. Оно вселяло в него веселость и давало ему ощущение полноты жизни.
Он помахал друзьям рукой, и тут же его статная фигура скрылась в густой зелени.
Робин шел по лесу напрямик по направлению к Гэмвеллу. А дойдя до реки, пошел вдоль берега, надеясь выйти к Кемпенхерсту. Там где-то должен быть брод. Видимо, странный монах как раз там и обнаружится. Он шел и потихоньку напевал:

В зеленом Шервудском лесу
Звучит призывно рог.
Несутся сорок молодцов
Сквозь чащу, без дорог...

Под ногами шуршала доживавшая свой век трава. Высоко над головой проплыл клин. От реки доносился медовый запах почему-то запоздавшей в своем цветении таволги.
Вскоре он дошел до переправы. На противоположном берегу, привязанная к колышку, кормой по течению, покачивалась лодчонка, а рядом на дубовом пне восседал огромных размеров толстяк. На нем было коричневое монашеское одеяние, макушка была выбрита. Странно только, что поверх рясы был у него кожаный пояс, а к нему был приторочен широкий меч. Возле него никого не было видно, но монах с кем-то разговаривал. По тому, как он поглядывал на растущий рядом граб, казалось, что именно с этим деревом он и ведет беседу.
- Охой! Перевозчик! - позвал его Робин. - Переправь меня через реку!
- Все в свое время, сын мой, все в свое время, - отозвался отшельник.
Прежде чем сесть в лодку, монах вырезал увесистую дубинку. Ею он и оттолкнулся от берега.
Причалив, святой отец оглядел Робина и скорчил гримасу.
- У-у-у, всего-то менестрель! У вас, бродячих певцов, разве когда-нибудь бывают деньги?
- Как, милый добрый отшельник, - улыбнулся Робин, - уж не собираешься ли ты меня ограбить?
- Нет, не собираюсь. Но вроде бы так ведется, что Божьи люди могут рассчитывать на милостыню.
- Кто же милостыню требует? Давать или не давать - это дело совести каждого.
- Ну, вот я и собираюсь, как служитель церкви, пробудить у тебя совесть, - сказал монах, косясь на свою дубинку.
- Ну, пожалуйста, сделай одолжение, я разрешу тебе порыться в моем кошельке.
И Робин притворился, будто отстегивает кошелек. Монах отложил по этому случаю в сторону свою дубинку, а Робин молниеносным движением выхватил меч из ножен и приставил его к толстой шее монаха.
- А вот теперь, Божий смиренник, ты переправишь меня на тот берег, и не в лодке, а в качестве коня.
Как будешь возражать, коли острый меч приставлен к твоему горлу?
- Охотно, - сказал монах, подставляя свою могучую спину. И, погрузившись по пояс в воду и намочив и рясу и исподнее, он живо перетащил Робина на другую сторону реки. Но выйдя на берег, он так ловко передернул плечами, что Робин оказался распростертым на земле.
- Ну что, паренек? - спросил монах с издевочкой, наступая на лезвие его меча и выхватывая свой. - А теперь ты повезешь меня на тот берег - за лодкой. А то без лодки какой же я перевозчик!
И вся эта гора мяса и жира навалилась Робину на плечи.
- Ух! - только выдохнул Робин и побрел по воде. Но, дойдя до середины реки, он повторил жест толстого монаха и, передернув плечами, свалил его прямо в воду.
- Ну, молодец, ну, молодец! - бормотал монах, выбираясь на берег. - Ну, хороший парень, ну, сейчас я раскрою тебе череп дубинкой, да и дело с концом!
- Дубинкой так дубинкой, - весело откликнулся Робин. - Но, святой отец, прежде чем ты доберешься до моего черепа, дай-ка мне поесть, я голоден, как шерифова кошка.
- Ну что ж, сын мой, - согласился монах, откладывая дубинку в сторону и отжимая полы своей рясы. - Давай на этот раз - в лодку.
На той стороне оказалась сухая уютная пещерка, где толстый инок проводил свои дни в молитвах.
Он поставил на грубо сколоченный стол глиняную миску с вареными бобами и ковшик воды. Робин, давясь и икая, попробовал это есть.
- Да, святой отец, - сказал он. - И возлюбил же тебя Господь, что поддерживает такое огромное тело только водой и вареными бобами. Но, думается мне, что для заглянувшего к тебе прохожего, у которого водятся денежки, должна же быть у тебя какая-то более мирская пища, а?
И он показал монаху золотую монетку.
- Как не быть, - откликнулся монах, протягивая огромную свою лапищу за монеткой. - Как не быть!
Он отошел к стене пещеры и открыл искусно замаскированную кладовочку. Оттуда он выволок огромнейших размеров пирог с олениной и кожаную бутыль, в которой булькало не иначе как вино.
- Хо-хо! Вот это другое дело! - обрадовался Робин и принялся уписывать пирог с такой скоростью, что круглое лицо монаха стало на глазах вытягиваться огурцом.
Робин сжалился над ним.
- А ты, как видно, давно живешь отшельником, отец мой, - сказал он. - Ты забыл, что хотя бы простая вежливость требует, чтобы хозяин разделил трапезу с гостем. Это только докажет, что угощение доброкачественно и его безопасно есть.
- И в самом деле забыл! - засуетился монах. Он тут же отхватил кусок пирога и наполнил два рога из кожаной фляги.
- Уважаемый гость, - обратился монах к Робину, протягивая рог с вином.
- Тебе не кажется также, что воспитанному гостю стоило бы представиться и назвать свое имя?
- Справедливо, - согласился Робин. - Но хозяину приличествует сделать это первому.
- Зови меня отец Тук. Я живу здесь отшельником, потому что не могу выносить подлостей аббата из аббатства святого Квентина.
- Эту змею я знаю хорошо, - сказал Робин тихо, как бы про себя.
- Алчность и злоба, и прислуживанье власть имущим, и жестокость, и грубость, вот что цветет в аббатстве. И знаешь, сын мой, подумал я, а разве лес - не храм? Разве Богу менее угодно, если Ним будут разговаривать под куполом небесным, хоралы будут распевать птицы? Ты ведь читал писании: «Дух дышит, где хочет», а значит, и в лесу.
- Позволь мне спросить тебя, отец Тук. Когда я подошел к реке, мне показалось, что ты разговаривал с грабом.
- И ты решил, что я тронулся умом? - засмеялся отец Тук. - Нет, милый.
И деревья говорят, и травы, и звери. Все мы - творение Божье и должны друг друга понимать. Только в грехах мы погрязли и общий наш язык забыли.
- Ты хорошо говоришь. Ну а как же все это? - Робин кивнул на остатки пиршества.
- Душа не гибнет от хорошей еды, уверяю тебя, сын мой. Но ты-то все-таки, кто такой? Сдается мне, что не бродячий певец, а?
- И у меня так же, как и у тебя, было раньше другое имя. Я узнал тебя, отец Майкл. Ты не просто монах, ты священник, удравший от ненавистного аббата. А я - Робин Гуд. Так зовут меня теперь.
- За здоровье Робин Гуда! - поднял отец Тук полный рог вина.
- Послушай, святой отец. Нам в Шервудском лесу нужен священник. Не безбожники же мы, в самом деле. Некому нас наставить на путь спасения! Пойдем со мной. И оленина на лесном костре отлично прожаривается и попахивает дымком. И шотландского эля у нас вдоволь. И молодцы мои - люди верные, надежные и веселые. И уж спуску не дадут аббату, попадись он только! Право же, пойдем. Прямо сейчас. А подраться на дубинках мы еще успеем.
- Ну что ж, - сказал отец Тук. - Пусть будет по-твоему. Только погоди минутку. Не пропадать же в самом деле доброму вину.
И, вновь наполнив оба рога, он протянул один Робину и запел во всю свою могучую глотку веселую песню:

Что важно, скажи, для святого отца?
На свете прожить, не теряя лица.
Молиться ? - Молиться!
Поститься ? - Поститься!
А также отведать мясца и винца!
Запомни, дружок, и всегда повторяй:
Ты только для дела свой рот отворяй.
Не вредно для духа
Втолкнуть в свое брюхо
Побольше мясца
И побольше винца![/c]