Славянские боги Ярило Лада Леля Дид Полеля Дидилия Велес Перун

Перун.

После того как верховное божество Сварог устал от повседневных трудов и отправился на покой, главные свои дела передал он в руки сына своего Перуна. И стал Перун главным, а быть может, даже единовластным правителем остальных языческих богов. В сохранившемся древнем гимне о нем говорится:
Боги велики, но страшен Перун!
Ужас наводит тяжела стопа.
Как он в предшествии молний своих,
Мраком одеян, вихрьми повит,
Грозные тучи ведет за собой...
Культ Перуна существовал у всех южных славян. Он почитался как бог грома и молний. В старинных поэтических сказаниях говорилось, что Перун в пору первых весенних гроз «отпирает» молнией, как золотым ключиком, облака и посылает на землю «небесные слезы» — живительные дожди и росы. Но может он и наказать смертных засухой, неурожаем, голодом, «закрыв» тучи. Так что благосостояние человека и его жизнь были в воле грозного бога.
А порою божья кара поражала нечестивца, поджигая его жилище или даже убивая человека ударом молнии.
И еще наши предки верили, что Перунова молния способна изгнать злых духов, дьявольское наваждение, оградить от чародейства, насылающего бедствия и болезни.
Образ этого грозного бога остался в истории таким, каким стоял Перун-истукан в киевском капище князя Владимира Святославовича. Тело бога было вырублено из ствола дуба, голова отлита из серебра, уши и усы — из золота, ноги выкованы из железа. В руках его сверкала рубинами и карбункулами палица, похожая на молнию.
Имя Перуна было хорошо известно не одним только славянам. В записи договора князя Олега с греками в 906 г. император клялся Евангелием, а русские воины оружием и своими богами — Перуном и Белесом. А в 945 г., как говорит летопись, князь Игорь, заключая договор с Византией, обещал, что коли будет нарушена русская клятва, то «да не имут помощи от бога Перуна».

Велес.

В «Повести временных лет», рассказывая о договоре славян с греками в 907 г., летописец отметил: «И кляшася оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотием богом...»
Не случайно так велик был авторитет этого божества. Ведь у древнего человека скот, домашние животные были мерилом его богатства и благополучия. На волах пахали землю, конь был необходим в военных походах. Кожа, мех, шерсть шли на одежду, рога и кость — для поделок. А мясо, молоко, сыр, масло тоже известно откуда берутся.
До самого средневековья слово «скот» имело куда более широкое значение, чем сейчас. Тогда «скотолюбие» означало «корыстолюбие», «скотник» —финансовый чиновник, стоящий между посадником и старостой, «скотница» — казна. Оттого бог Велес (его еще звали Волосом) считался вторым по значению после Перуна. А кое для кого был он и вовсе первым, Перуновым соперником. В капище, на холме за палатами князя Владимира, где властвовал Перун, идола Велеса не было. Зато в «трудовом», нижнем районе Киева —; на Подоле, где жили земледельцы, ремесленники, торговцы, стоял кумир Велеса, которому неизменно поклонялись.
Был Велес-Волос мохнатый, волосатый, похожий на медведя или человека, одетого в медвежью шкуру. Первоначально, в далеком охотничьем прошлом, он, очевидно, воплощал в себе дух убитого зверя, хозяина леса медведя. А еще раньше— мамонта, первобытного носорога, которые тоже были волосатыми. Когда же наши предки стали заниматься скотоводством, защита и покровительство этого лесного бога стали совсем не лишними. К нему обращались с просьбой охранить свою скотину. Так и стал Велес «богом скотьим». У некоторых славянских племен слово «велес» даже стало названием пастухов.
Но было у Велеса еще одно предназначение. Считалось, что он «пасет» на пастбищах загробного мира души умерших. У литовцев когда-то даже день поминовения усопших назывался «время Велеса». В этот день обычно сжигали кости животных. На Руси до самого XIX в. существовал обычай на сжатой ниве оставлять полоску колосьев — «Волосу на бородку». Этим пытались как бы задобрить через Велеса его подопечных — души предков, которые могли попросить Велеса о будущем урожае.

Лада.

Имя Лады можно найти в фольклоре всех славянских народов. О ней слагали песни русские и украинцы, белорусы и поляки, болгары и сербы... И балтийские народы — латыши, литовцы — славили эту светлую богиню любви и веселья, красоты и плодородия.
Еще будучи язычником, князь Владимир Киевский, имевший несколько жен, превыше многих богов почитал Ладу. Он даже построил в честь ее храм, отличавшийся красотой и богатством.
Ладу представляли себе люди прекрасной молодой златокудрой женщиной с венком цветов на голове. Одета она была в русский наряд, опоясана золотым кушаком. За руку она держала маленькую свою дочку — богиню любви Лелю. И о Ладе есть строки в «Летописи: «Четвертый идол — Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовящиеся ко браку, помощию Лада мнящие себе добро веселие и любезно житие стяжати».
Воплощение любви и красоты, Лада была непременной участницей брачных обрядов и покровительницей семейной жизни. Не случайно от этого имени произошло слово «лад» — супружество, основанное на любви, «ладить» — жить в мире и дружбе, «ладный» — статный, красивый, «лады» — уговор или помолвка. Имя богини стало на Руси синонимом слова «любимая». А впоследствии даже превратилось просто в женское имя.

Леля.

У Лады была большая и дружная семья. Четверо детей помогали матери в ее трудах и заботах. И у каждого из них был свой «участок» работы. Старшая дочь — Леля (ее порой называют Лёля, Лель). Она так же прекрасна и златокудра, как мать. Ее задача и сила в том, что она воспламеняет в людях любовь. Как Амур у древних римлян, Леля — вечный крылатый младенец. Только нет у нее стрел, как у иноземного собрата. Просто из ее рук рассыпаются искры, воспламеняющие сердца. Не случайно в песнях о любви поется, как о пожаре:
Не огонь горит, не смола кипит,
А горит-кипит ретиво сердце
По красной девице...
Немало осталось в языке слов, произошедших от ласкового имени Лели. Это и лялька — так называют и младенца и куклу, и люлька — детская колыбель. Лелеять — значит к чему-то бережно, любовно относиться. Лелека — так во многих местах называют аистов, которые всегда возвращаются в свое гнездо и, по преданию, приносят в клюве супругам младенцев.
Леля, как и ее мать, олицетворяет расцвет обновленной природы. Когда в апреле тепло побеждало зиму и появлялась первая трава, а скот впервые выгоняли на пастбища -, в канун весеннего, вешнего Егория в русских, украинских, белорусских селах проходил особый девичий праздник. Называли его «ляльник». Подружки выбирали одну — на роль Ляли. Усаживали ее, наряженную в белые одежды, увенчанную венком и украшенную цветами у талии, на середину специально изготовленной дерновой скамьи на лугу. Рядом с нею раскладывали угощения. С одной стороны клали хлеб, с другой — сыр, масло, яйца, ставили крынки с молоком. У ног избранницы лежали сплетенные из цветов венки. Подружки водили вокруг нее хоровод, прославляли Лялю-кормилицу, дарящую урожай. Некоторые девушки, в платьях с бахромой, исполняли ритуальный танец дождя. Девушки пели:
Дай нам житцу да пшеницу,
Ляля, Ляля, наша Ляля!
А сама Ляля одаривала девушек венками...

Полеля

Нет, наверное, чудеснее и волшебнее поры, чем время, освященное огнем любви, зажженной искрами Лели. Особенно если любовь эта взаимная. Но есть у любви одно свойство. Если она настоящая, глубокая и искренняя, то влюбленные хотят как можно дольше быть вместе. Лучше всего связать свои судьбы навсегда, создать семью.
И тут к делу приступает еще одно чадо богини Лады — Полеля. Это улыбающееся божество в венке из цветов шиповника — языческий славянский «вариант» греческого Гименея.
Само имя Полеля (полеля) означает «следующий после Лели». Ибо вслед за любовью следует брак, супружество. В руке Полели, протянутой к молодым, такой же, как на нем самом, венок из цветов шиповника — намек на то, что ожидают их в дальнейшей супружеской жизни не только цветы, но и шипы. В другой руке — рог, где постоянно пенилось вино, такое же хмельное и игристое, как счастье влюбленных.

Дидилия.

Младшенькую дочь Лады, Дидилию, навещали в основном женщины, ибо была она богиней материнства. Ждущие ребенка просили ее о благополучном разрешении. Бездетные молили даровать младенца. Многодетные матери хотели, чтобы Дидилия вразумила, как хорошо воспитать детей, уберечь их от болезней.
Любовь и доверие вызывал образ молодой цветущей женщины с повязкой, украшенной жемчугом и каменьями, на голове. Одна рука у Дидилии была сжата в кулак, знаменуя трудности родов, другая разжатая — благословляющая.
Ей в храм несли цветы и плоды, как и остальным членам семейства Лады. Но часто жертвовали и новорожденных телят, ягнят, поросят. Но животных не убивали, а согласно воле Дидилии, провозглашаемой жрецами, отдавали бедным.

Дид.

Создав семью, встретившись с первыми трудностями семейного быта, супруги вспоминали еще об одном сыне Лады. Звали его Дид, и он считался покровителем супружеской жизни. В народной одежде, с венком скромных васильков на голове, с двумя горлинками в руках, он был всегда молод, как должны быть всегда молоды чувства мужа и жены. Ведь он-то знал, что лишь смерть может разорвать их союз, как у этих верных, нежных птиц — горлинок. И пусть с годами утихнет огонь в крови, но должны остаться нежность, взаимное уважение друг к другу...
Добрый Дид не любил кровавых жертвоприношений. Ему были милы принесенные цветы, ягоды, веселые песни.

Триглава.

Капища этой богини никогда не возводили в городах или селениях. Стояли они обычно среди раздольного поля, под открытым небом, вдали от жилищ. Ведь Триглава (ее еще сокращенно называли Тригла) считалась у древних славян богиней земли.
Ее изображения, вырубленные из камня или вырезанные из дерева, имели три головы, повернутые в разные стороны. Головы эти означают три начала, заключенные для древних в слове «земля»: плодородная земная твердь, воздух и вода. А уж огонь принадлежал небу и был ниспослан оттуда людям верховным богом Сварогом.
Правда, некоторые исследователи считают, что три головы богини символизируют горы, долины и леса — все богатство природы, которую видит человек. Существует и еще одна версия «тридикости» богини. Будто изображает она течение времени — прошлое, настоящее и будущее.

Ярило.

Обычно в этот праздничный весенний день девушки выбирали самого красивого парня на селе, обряжали его в длинную белую рубаху, покрывали его русые волосы венком из цветов, подводили к нему белого коня. На этом коне, украшенном лентами, цветами, а порою и колокольчиками, он скакал по полям. В правой руке держал ржаные колосья.
Таким представляли себе и так чествовали предки наши Ярилу, древнего бога весеннего плодородия, олицетворяющего собой весну, пробуждающуюся от зимней спячки землю. Чем-то он был похож на веселого и щедрого греческого бога Диониса. Так же рождал в людях радость жизни, зажигал в их сердцах огонь любви, растил в полях хлеб, приносил новорожденных.
Не случайно, наверное, корень слова, являющегося его именем, «яр» родил и другие слова, широко распространенные в русском языке. Это и белоярая пшеница, и ярица, так называют ячмень, и бычок-яровик, и гриб-яровик (ранний), и ярый мед, полученный от молодого роя. Да и слово «ярость» означает порыв стихийный, неукротимый, в чем-то схожий с весенним половодьем, первой грозой.
Веселые гулянья, проходившие на Ярилиной неделе, летописец Нестор назвал «игрища межю селы», т. е. собирались люди из разных поселений. Были во время этих праздников игры, пляски, угощения, кулачные бои. Во время игрищ женихи «умыкаху жены себе».
Считалось, что в эти дни особую силу имеют любовные заговоры.
Но в некоторых местах праздник Ярилы отмечался не ранней весной, а в дни, когда она отдавала права лету. Тогда Ярило появлялся перед людьми не веселым красавцем парнем, а дряхлым стариком. И его также весело, всем миром, «хоронили». Обряд похорон Ярилы — соломенной куклы —был веселым и беззаботным. Ведь дело свое Ярило свершил: при его помощи посеянное взошло дружными зелеными ростками. А будущей весной снова появится прекрасный юноша на белом коне с венком на кудрявой голове.