На кладбище

Белое платье слегла развевает ветер, пепельно-белые волосы волнами струятся по телу до бедер. Пустые стеклянные глаза смотрят сквозь время и пространство, губы мертвенно бледны. Окровавленный нож в руке, красные от крови длинные рукава платья. Ночь. Кладбище. Бесшумными шагами Она приближается к беседке, из которой в столь поздний час раздаются громкие пьяные голоса.
Своим холодным светом луна освещает ее появление. Голоса сразу же смолкают, вопли ужаса застревают в горле людей. Страх охватывает их, полностью лишая способности двигаться. Они хотят убежать, но не могут даже пошевелиться. Чуть дыша, пять человек смотрят на возникшую в беседке белую тень. Два парня в джинсах, цветных майках, один в шортах, футболке и кепке, с ужасом взирают на блестящий в лунном свете нож в Ее руке с ярко алеющей на нем кровью. Девушка в розовой кофточке, в коротенькой юбочке и с розовой челкой тихо всхлипывает, другая, с кулоном в виде перевернутого креста на шее, пиктограммой вырезанной на руке и в черной одежде, шепчет молитву.
Тишина. Лунный свет, озаряющий металлические переплетения беседки, играет в догонялки по надгробиям. Из глубины кладбища слышится пение соловья. На Ее мертвых губах улыбка, слизнув с кончика ножа каплю своей крови, она кладет его на стол, в цент. Рукава Ее платья при этом немного задираются и на руках становятся видны глубокие кровоточащие порезы.
Тишина. Она впитывает в себя ужас живых, пять сердец бешено колотящихся, пять душ, наполненных ужасом. Пять живых, нарушивших покой мертвых. Четверо покинут кладбище сами, но один заплатит за их прегрешение, одного Она заберет с собой.
Тишина. Она еще немного подождет, пока люди протрезвеют окончательно, пока луна скроется за тучами, позволив Ей сделать то, за чем Она пришла.
Взгляды с фотографий на надгробиях и крестах окружающих беседку прикованы к Ней. Они знают, они сочувствуют, но, как и Она, они не могут ничего изменить.
Тишину нарушает голос одного из молодых людей, на плече у которого рыдает
эмо-девочка.
- Кто ты? Или что? – пытаясь унять дрожь в голосе, тихо спрашивает он. Он уже совершенно трезв и почти спокоен.
- Не важно, - отвечает ему тишина, - не имеет значения…
Ее губы все также растянуты в улыбке, глаза смотрят сквозь людей, вглубь времен и поколений.
- Что тебе от нас нужно? – истеричным визгом вырывается у той, что называла себя дьяволопоклонницей.
- Душа одного из вас, - еле шевеля мертвыми губами, отвечает Она, и ветер вторит Ей.
- Чья? – спрашивает все тот же молодой человек. Уже совершенно спокойно, ему не нужна его душа, Она это знает. Забрать его душу слишком неинтересно для Нее, Она насладилась человеческим ужасом, теперь ей нужно большее, ей нужны страдания, мучения, душевная боль.
- Мне все равно, - с бледных губ исчезает улыбка, прекрасное лицо с идеальными чертами преображает выражение жестокости, в глазах загорается огонь. Она показывает на лежащий на столе нож, затем на говорившего с ней молодого человека, - крути.
Он не в силах ослушаться ее властного голоса, хочет, пытается, но не может. Медленно встав со своего места, он подходит к столу, касается ножа и одергивает руку, как от огня.
- Крути, - повторяет Она.
И он, превозмогая боль, выполняет Ее приказ. Лезвие ножа указывает на эмо-девочку.
- Ты пойдешь со мной, - говорит ей Она, и дьявольский красный огонь в Ее глазах разгорается ярче.
- Нет, - собрав все силы, уверенным голосом говорит тот, кто крутил нож.
- Ты посмеешь спорить со мной? – на Ее губах вновь появляется холодная улыбка, в огненных глазах светится усмешка.
- Да, - тихо отвечает он.
Тишина. Ветер усиливается, надвигается гроза. Мелкий дождь бесшумно опускается на землю, словно боясь нарушить тишину.
Девушка в черном, словно в забвенье продолжает шептать православные молитвы, она пребывает в состоянии аффекта, совершенно не понимая того, что происходит вокруг. Утром, проснувшись дома, она выкинет сатанинский крест и решит, что это был лишь страшный сон. Она больше никогда не пойдет ни на одно кладбище.
Два молодых человека медленно приходят в себя, успокаиваясь. Они чувствуют, что нависшая над ними ранее угроза улетучивается. Они забудут о случившимся через неделю, решив что это была лишь злая шутка воображения, неделю в которой пьянки чередуются с драками, а вкус крови из разбитой губы несет за собой лишь похмелье после очередной пьянки. Они больше никогда не подойдут и близко к кладбищу.
Шум грома. Маленькая девочка с розовой челкой тихо плачет и шепчет: За что? Ее обнимает молодой человек, пытаясь собрать все силы и закричать : НЕТ!!!
- Она так дорога тебе? – спрашивает его дождь.
- Да, - отвечает он.
- Почему? – спрашивает ветер.
- Я люблю ее.
- Врёт, - перешептываются между собой деревья и грозовые тучи.
- Ты готов отдать за нее свою душу? – спрашивает его гром.
- Да! – уверенно отвечает он.
- Хорошо, - еще более зловеще улыбаясь говорит Она, и указывая на эмо-девочку добавляет, - возьми нож, и если ты готова принять его жертву, пронзи этим ножом его сердце, если нет, пойдем со мной, мое время истекает.
Дрожащими руками девочка берет нож.
- Я не могу, - шепчет она парню.
- Ты должна, - отвечает он ей, и делает на встречу два шага.
Девушка крепче сжимает нож, но направив его в сердце парню в нерешительности замирает.
- Я не могу.
- Можешь, - говорит он, и обхватив ее руки своими, вонзает нож себе в грудь.
Сияет молния, освещая четырех человек в беседке на кладбище. Руки одной девушки в крови, она никогда не сможет смыть эту кровь с рук. И доживая остатки отведенных ей дней в психушке, каждый раз, когда за окном будет идти дождь, она будет вспоминать красивую девушку в белом платье с окровавленными рукавами, которую она знала когда-то давно, когда глаза девушки были не стеклянными, а светло-синими, когда на ее руках не было ужасных шрамов от ножа, с помощью которого она покончила с собой.
Тучи развеиваются, луна ласково освещает пустую беседку. Тишина. И лишь капли дождя слезами блестят на фотографиях на крестах. Ведь мертвые знают, что Она вернется. Она обречена вечно охранять их покой.

Sorserer