Диана де Пуатье, охотница на королей

Почти тринадцать лет она была некоронованной королевой Франции. Придворные льстецы воспевали эту немолодую уже женщину как идеал добра и красоты. Она действительно была красива и вдобавок властолюбива, мудра и расчетлива. Но все это, как бывает в истории, забылось, осталась только легенда о любви, которая живет до сих пор, спустя много столетий после смерти Дианы де Пуатье, герцогини де Валентинуа.

Роковой поединок

30 июня 1559 года весь Париж устремился на улицу Сент-Антуан. По случаю заключения мира с Испанией король Генрих II решил устроить рыцарский турнир и лично поучаствовать в нем. Для этого на узкой улице разобрали мостовую и построили трибуны для знатных болельщиков. Теперь они пестрели нарядами придворных и золочеными платьями дам, а за канатами ограждения колыхалась серая масса простонародья. В толпе тревожно перешептывались, недоумевая, зачем королю понадобилось возрождать полузабытую забаву. С появлением огнестрельного оружия век рыцарей отошел в прошлое. Прекратились и турниры, хотя время от времени их устраивали из почтения к старине. Но Генрих таким почтением не отличался: все знали, что он предпочитает ратным забавам совсем другие занятия. Глаза парижан невольно устремлялись на обитую бархатом ложу, где восседала давняя любовница монарха Диана де Пуатье. Недавно ей исполнилось шестьдесят, но ее лицо и гибкая фигура оставались безупречны. Говорили даже, что она купается в крови младенцев, чтобы сохранить молодость.

Королеве Екатерине Медичи, сидящей на соседней трибуне, было всего сорок, но она выглядела едва ли не старше своей соперницы. Полная, смуглая, с жидкими волосами и глазами навыкате, итальянка слегка напоминала жабу. Время от времени она бросала на Диану злобные взгляды, которых та старалась не замечать. Парижане не любили обеих и жалели своего доброго короля, вынужденного постоянно унимать ссоры вздорных баб. Немудрено, что он ищет утешения у других: только недавно очередная фрейлина родила младенца, как две капли воды похожего на короля. До этого он соблазнил гувернантку своей невестки Марии Стюарт, да и сама юная шотландка, по слухам, неровно дышала к тестю — ведь ее супруг, придурковатый принц Франсуа, был равнодушен к любовным утехам.

Протрубил горн герольда, и рыцари бросились в бой. Как полагается, противники сшибались на полном скаку, стараясь сбить друг друга с коней тяжелыми копьями. Удары попадали в грудь, плечи и даже в лицо, но все это надежно защищалось латами, а копья были специально затуплены, поэтому смертельных случаев на турнирах практически не было. Выдержав схватки с герцогами Савойским и де Гизом, король пожелал сразиться с новым противником и приказал 30-летнему шотландскому капитану Габриэлю Монтгомери занять боевую позицию. В это время слуга передал ему просьбу жены: из любви к ней прекратить опасную игру. «Скажите королеве, что ради любви к ней я выиграю этот поединок!» — воскликнул король. Услышав это, королева побледнела: она помнила предсказание астролога Горика, который грозил королю смертью от раны в голову в возрасте сорока одного года. Сорок лет исполнилось Генриху ровно три месяца назад. В другом пророчестве некоего Нострадамуса говорилось о том, что молодой лев выбьет глаз старому в золотой клетке, а королевский шлем как раз был позолочен… Генрих слышал эти предсказания, но сейчас забыл о них. К чему осторожность, когда на тебя смотрят столько прекрасных дам! И прежде всего та, под чьим знаком прошла вся его жизнь, — Диана де Пуатье. Недаром на турнире он носил ее цвета — белый с черным.

Противники сшиблись, и над турнирным полем пронесся многоголосый крик. От удара, угодившего в лицо, забрало короля открылось и копье вошло ему в правый глаз. Залитый кровью Генрих промчался еще метров 10—15 и сполз с коня на руки окруживших его придворных. «Я умираю», — прошептал он. Все взгляды были устремлены на него, и никто не замечал других участников игры, неожиданно переросшей в трагедию. Пользуясь этим, капитан Монтгомери развернул коня и на полном скаку помчался в свой замок Лорж, надеясь позже оправдаться. Это не помогло — пять лет спустя его заманили в Париж и обезглавили, так и не поверив, что роковой удар был нанесен случайно. Пока Генриха тащили на носилках в ближайший замок Турнель, королева лежала в обмороке. Диана не потеряла сознания: просто стояла и смотрела, как ее возлюбленного проносят мимо.

Придя в себя, Екатерина бросилась в замок и первым делом велела не пускать туда соперницу. Потом вызвала знаменитого хирурга Амбруаза Паре и попросила сделать все для спасения короля. Эскулап осмотрел рану и сделал неутешительный вывод: копье поразило мозг, куда попали осколки костей. Надежды не было. Услышав это, королева отправила гонца к Диане, которая удалилась в замок Анэ. Она потребовала от фаворитки вернуть все подаренные ей королем ценности и владения. Как ни странно, та согласилась. В ответном письме она писала: «Моя скорбь так велика, что никакие притеснения и обиды не смогут отвлечь меня от нее». 10 июля Генрих умер после долгой агонии, и в тот же день Екатерина получила увесистый ларец с драгоценностями и ключи от великолепного замка Шенонсо. Все остальное имущество Диане сохранили, поставив одно условие — никогда не появляться при дворе. Судьба отпустила ей еще семь лет жизни, которые стали тоскливым эпилогом ее волшебной сказки.

Воспитание чувств



Все началось в марте 1526 года на берегу речки Бидасоа, разделявшей Францию и Испанию. С французской стороны к берегу подъехала кавалькада во главе с красивым бородачом — королем Франциском I. Совсем недавно он оказался в испанском плену и был вынужден подписать унизительный и крайне невыгодный договор. Заложниками его выполнения становились королевские сыновья — девятилетний Франсуа и семилетний Генрих. Теперь их привезли к границе и усадили в лодку, чтобы увезти в чужую враждебную страну. Младший из принцев, совсем ребенок, еле сдерживал слезы. Заметив это, красивая дама из королевской свиты подошла к нему и нежно поцеловала в щеку. Лодка отчалила, и на долгие годы этот поцелуй стал для Генриха самым сладким воспоминанием о родине.



Он не знал, что дама, которой исполнилось 27 лет, была дочерью барона Жана де Пуатье. Еще в детстве она лишилась матери, а пару лет назад ее отец был осужден на смерть за участие в заговоре. Пытаясь спасти отца, Диана тогда бросилась в Лувр к королю Франциску, известному ловеласу, который при первой же встрече оценил красавицу: высокая, стройная, с полными губами и пышной гривой каштановых волос. Король знал, что в пятнадцать лет ее выдали замуж за 56-летнего барона Людовика де Брезе, великого сенешаля Нормандии. Угрюмый барон почти не уделял внимания молодой жене, проводя время в военных походах. Диана родила двух дочерей и вела обычную жизнь провинциальной дворянки — хлопоты по хозяйству, шитье, долгие мессы по воскресеньям. Правда, были в ее поведении и странности. Оправдывая свое имя, взятое у богини-охотницы, она обожала мчаться во весь опор на лошади, загоняя дичь. А по утрам купалась в источнике с ледяной водой — и это в эпоху, когда даже знать считала умывание излишним.

Молва называла Диану верной женой, но Франциск не привык отступать и повел планомерную осаду. Он назначал дочери заговорщика одну аудиенцию за другой, прозрачно намекая, что спасти отца может лишь ее уступчивость. Дальше мнения историков расходятся. Одни считают, что красавица уступила домогательствам монарха, именно поэтому он помиловал Жана де Пуатье, когда тот уже поднялся на плаху. Другие уверены, что Диана осталась такой же неприступной, как ее божественная тезка. Иначе — почему Франциск заказал придворному художнику ее портрет с подписью «Недоступная обольщению»? Несомненно одно: с тех пор король стал уважать Диану и не раз спрашивал у нее совета. Скоро сенешаль де Брезе скончался и молодая вдова покинула его мрачный замок Анэ, перебравшись по приглашению короля в Лувр. Но официальной фавориткой она так и не стала, это место заняла молоденькая герцогиня Д’Этамп, прочно завладевшая сердцем Франциска. Диана скучала, не забывая при этом следить за собой, ведь красота была ее главным оружием в борьбе за место под солнцем.

Летом 1530 года король уплатил испанцам громадный выкуп, и его сыновья вернулись на родину. Долгая разлука с родиной не пошла им на пользу — Франсуа скоро умер от чахотки, а Генрих стал замкнутым и молчаливым. Он охотно учился фехтовать и ездить верхом, побеждал сверстников в любых состязаниях, но при этом никогда не улыбался и избегал общения. Принц проявлял теплые чувства только к одному человеку — даме, когда-то поцеловавшей его в щеку. На своем первом турнире на той же злополучной улице Сент-Антуан он подошел к Диане и при всех признался ей в любви. Заметив это, король попросил вдову быть любезнее с его сыном — фактически стать его наставницей в любовных делах, что было необходимо, поскольку скоро Генриху предстояло жениться и продолжить королевский род. В 1533 году в Париж приехала невеста — наследница флорентийских банкиров Медичи. После свадьбы Франциск, которому был необходим союз с папой, лично проследил, чтобы его сын исполнил супружеский долг.



Это был действительно долг, которого Генрих избегал под любым предлогом. Его сердце было отдано Диане, и маленькая пухленькая итальянка никак не могла его взволновать. Екатерина, обладавшая незаурядным умом, честно старалась понравиться принцу: зная, что у нее красивые ноги, она первой начала ездить верхом по-мужски в кокетливых штанишках, получивших итальянское название «кальсоны». Все напрасно — желанный наследник никак не рождался. Придворные во главе с герцогиней Д’Этамп обвинили Екатерину в бесплодии, что было достаточным основанием для развода. Но Диана заступилась за принцессу и решила сама заняться сексуальным воспитанием молодых супругов. Быть может, влюбленные взгляды Генриха растопили ее сердце. Но немалую роль сыграло и желание оказаться поближе к трону, отодвинув от него ненавистную Д’Этамп. Как бы то ни было, но весной 1534 года Генрих и Диана вместе отправились на охоту в замок Экуан. Принц вернулся оттуда таким радостным и посвежевшим, что Екатерина воскликнула: «Ах, ваше высочество, вам надо чаще бывать на природе!» Генрих прилежно следовал этому совету, а потом, забыв осторожность, стал навещать Диану в ее покоях.


Главный секрет красоты

Уроки прекрасной наставницы не прошли даром: скоро Екатерина Медичи забеременела и с тех пор исправно рожала наследников. Диана всякий раз присутствовала при родах, лично подбирая младенцам повитух и кормилиц. Более того, она назначила принцу дни, в которые он должен был делить ложе с супругой, чего ему по-прежнему не очень-то хотелось. Зато с Дианой он был неразлучен, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. Бедная Екатерина из кожи вон лезла, пытаясь узнать, чем эта «старуха» так привлекает ее супруга. Известный сплетник-писатель Брантом передает рассказ, согласно которому она как-то велела пробить в потолке спальни соперницы дырку для наблюдения. «Она заметила весьма благолепную даму, белокожую, деликатную и очень свежую, облаченную лишь в коротенькую рубашку. Она ласкала своего любимого, они смеялись и шутили, а любовник отвечал ей столь же пылко, так что в конце концов они скатились с кровати и, как были, в одних рубашках, улеглись на мохнатом ковре рядом с постелью… Итак, принцесса, увидев все, с досады принялась плакать, стонать и печалиться, говоря, что муж никогда не позволяет себе с ней таких безумств, как с этой женщиной».



Ревность сделала свое дело: теплые чувства принцессы к Диане переросли вскоре в холодную ненависть. Через много лет она писала дочери, знаменитой королеве Марго: «Я радушно принимала мадам де Валентинуа, ибо король вынуждал меня к этому, и при этом я всегда давала ей почувствовать, что поступаю так к величайшему своему сожалению, ибо никогда жена, любящая своего мужа, не любила его шлюху, а иначе ее не назовешь, как бы особам нашего положения ни было тягостно произносить подобные слова». По слухам, Екатерина даже держала в будуаре склянку азотной кислоты, чтобы при удобном случае плеснуть ее в лицо разлучнице. Но так и не плеснула, должно быть, поняла, что, потеряв красоту, Диана вряд ли лишится любви принца.



Весной 1547 года скончался, как говорят, от сифилиса, еще не старый Франциск, и Генрих II взошел на престол. На Диану тут же полился настоящий золотой дождь: ей целиком отдали налог «за подтверждение полномочий», который платили все чиновники при смене монарха, а также часть налога, которым были обложены все парижские колокола. Мудрой любовнице передали все поместья поверженной герцогини Д’Этамп и ее драгоценности, включая громадный бриллиант. А три месяца спустя ей досталось еще более дорогое сокровище — замок Шенонсо на Луаре. В довершение всего ее сделали герцогиней Валентинуа — впервые герцогский титул достался женщине не по праву наследования.

Диана стала подлинной королевой. Вместе с Генрихом она принимала послов, заменяла его на заседаниях королевского совета, отправлялась в поездки по стране. В это время Екатерина сидела взаперти в отведенных ей покоях, окруженная многочисленными детьми. Муж навещал ее только затем, чтобы зачать очередного наследника. Зато с Дианой он был неразлучен и при нечастых расставаниях засыпал ее письмами. Вот что писал король, узнав о ее неважном самочувствии: «Госпожа души моей, смиреннейше благодарю за труд, который взяли вы на себя, дабы послать мне весточку о своих новостях, ибо она стала для меня наиприятнейшим событием. Я не могу без вас жить… Остаюсь навеки ваш ничтожный слуга». Иностранные послы жаловались, что не могут добиться аудиенции у короля, поскольку он все время проводит у мадам де Пуатье. Дипломат, которому посчастливилось прорваться к фаворитке, так описывает увиденную им картину: «Он подсаживается к ней с цитрой в руках, играет, часто спрашивает у коннетабля и Омаля, красива ли по-прежнему Диана, и время от времени касается ее груди».

Однако время шло. Фаворитке исполнилось пятьдесят, и она принимала все меры, чтобы сохранить уходящую молодость. Конечно, никакой косметики и париков — те же холодные ванны, физкультура и чашка козьего молока по утрам. Чтобы опровергнуть слухи о своем старении, Диана велела нарисовать свой портрет в обнаженном виде и — неслыханная дерзость! — выставила его на всеобщее обозрение. Еще она старалась окружать себя только красивыми предметами, которые подчеркивали ее привлекательность. Одной из первых в Париже она начала собирать антикварные изделия и живописные полотна, превратив свои луврские покои в настоящий музей. В Шенонсо по ее приказу был разбит дивный «Сад наслаждений», куда со всего света свезли редкие сорта яблок, персиков, слив. В центре сада располагался «Цветник Дианы», где росли вперемешку белые лилии короля и алые розы, которые хозяйка замка считала своим талисманом — цветком любви.

Розы прекрасной даме

Диана занималась не только собой — львиная доля ее времени была отведена вопросам управления. Королевскими щедротами ей достались два десятка замков с обширными угодьями, и она постоянно навещала их, распекая нерадивых управляющих и с крестьянской дотошностью подсчитывая припасы. В замке Этуаль она устроила канцелярию, где лично корпела над бухгалтерскими книгами. Дела королевства тоже не оставались без внимания: Диана принимала у себя министров и раздавала им весьма дельные указания. В отличие от других фавориток она не имела многочисленной алчной родни. Но бесчисленные подарки, которыми осыпал ее влюбленный король, обходились казне недешево. В результате налоги росли, и народ, как следствие, винил во всем некоронованную королеву. Тогда и поползли слухи о ее чернокнижии и колдовской власти над королем.

Но не она была виновна в охватившей страну смуте. Давняя вражда католиков и протестантов все чаще выливалась в вооруженные стычки. В Париже противников католической веры вешали и жгли на кострах. Мягкосердечный Генрих ни разу не посетил казнь, хотя исправно подписывал смертные приговоры. А Диана глядела на муки осужденных с любопытством и даже смеялась. Сегодня трудно сказать, чем было вызвано это поведение — общей «грубостью эпохи» или желанием продемонстрировать лояльность королю. Но это только увеличило число противников фаворитки и придало смелости Екатерине Медичи. В конце 1558 года королева впервые осмелилась возразить своей сопернице по какому-то вопросу. Король грубо оборвал ее, и обиженная итальянка уткнулась в книгу. «Что вы читаете, мадам?» — осведомилась Диана, пытаясь сгладить ситуацию. «Историю Франции! — отчеканила Екатерина. — Здесь написано, что делами этого королевства всегда управляли потаскухи!» Диана ударилась в слезы и объявила, что покидает двор. Генрих упал на колени, упрашивал ее остаться, обещал, что больше не позволит королеве обижать свою единственную любовь. Диана осталась. А потом случился злополучный турнир. Отправляясь в изгнание по раскисшим от летних дождей дорогам Нормандии, Диана говорила себе, что все же победила соперницу. Она осталась красивой, а Екатерина Медичи в свои сорок лет — напротив. Не оттого ли она злобствовала, развязала войну с протестантами, устроила кровавую Варфоломеевскую ночь? По очереди возведя на трон троих своих сыновей, как и предсказал Нострадамус, она потеряла их всех и в самом конце жизни увидела крах династии Валуа. В историю Франции она вошла как убийца и отравительница. Говорили, что Екатерина отравила и Диану, но вряд ли это так. Ведь Диана, пусть и по-прежнему ненавистная, была теперь безопасна.



Упомянутый выше Брантом, посетивший Диану в замке Анэ за год до смерти, с восхищением писал: «Красота ее такова, что тронула бы даже каменное сердце... Я думаю, что если бы дама эта прожила еще сотню лет, она нисколько бы не постарела ни лицом, настолько оно прекрасно, ни телом, которое, несомненно, не менее прекрасно, хотя и скрыто под одеждами. Очень жаль, что такое тело все же будет предано земле». Это случилось ранним апрельским утром 1566 года. Диана де Пуатье умерла во сне, с улыбкой, как бывает со счастливыми людьми. В церкви Анэ ей поставили памятник из белого мрамора, как настоящей античной богине. Он стоит до сих пор, и пятый век подряд влюбленные приносят к нему две белые розы — одну от себя, другую от Генриха, который помнил о своей Прекрасной Даме, пока мог дышать. Не случайно он когда-то написал Диане действительно пророческие строки: «Моя любовь охранит вас от времени и от самой смерти».