Безличность как категория в русской языковой картине мира

В работах современных ученых является очень популярным понятие языковой картины мира – совокупности представлений об окружающей действительности, исторически сложившейся в сознании народа и закрепленной в языке. Предметом исследования в данных работах является национальная картина мира в целом или ее компоненты (фразеологизмы, отдельные лексемы или концепты и т.д.). Материалом для исследований могут служить диалекты, некоторые жанры фольклора или художественные произведения.
По мнению О. А. Корнилова, в современной лингвистике можно выделить два подхода к языковой картине мира: «объективистский» и «субъективистский».

Первый из них предполагает, что при образовании картины мира язык выступает не творцом этой картины, а лишь формой выражения понятийного содержания, добытого человеком в процессе своей деятельности. Таким образом, языковая картина мира связана с объективным миром через постулирование её стремления максимально точно, адекватно отразить объективную реальность.

Согласно второму, «субъективистскому» подходу, языковая картина мира – это отражённый в языке вторичный мир, т.е. объективный мир в отражении человеческого сознания. Язык в данном случае творит языковую картину мира, в которой отражаются и фиксируются не только знания о мире, но и заблуждения, ощущения относительно мира, его оценки, фантазии и мечты о мире. Такое понимание сущности языковой картины мира не требует от неё объективности.

По мнению В. Н. Телия, языковая картина мира – это «неизбежный для мыслительно-языковой деятельности продукт сознания, возникающий в результате взаимодействия мышления, действительности и языка как средства выражения мыслей о мире в актах коммуникации. То, что принято называть языковой картиной мира, – это информация, рассеянная по всему концептуальному каркасу и связанная с формированием самих понятий при помощи манипулирования в этом процессе языковыми значениями и их ассоциативными полями, что обогащает языковыми формами и содержанием концептуальную систему, которой пользуются как знанием о мире носители данного языка».

Языковая картина мира не является постоянной, она изменяется с течением времени, т.к. является отражением изменчивого мира.

«Наиболее значимыми элементами языковой картины мира являются те ее фрагменты, которые не имеют прямых аналогий в других языках и которые как раз и определяют специфику языковой картины мира в двух аспектах – во-первых, по отношению к другим языковым картинам мира, манифестирующимся в разных исторических состояниях языка, других языках, и, во-вторых, по отношению к когнитивной картине мира».

Безличность как семантико-грамматическая категория русского языка, передающая особый образ действительности посредством особого типа синтаксических единиц, несомненно, является элементом русской языковой картины мира. Об этом говорит в своем исследовании Н. П. Курмакаева: «Безличность по ряду важных критериев, бесспорно, принадлежит сфере функциональной грамматики и в этом плане небезынтересна как «категория грамматического мышления», отражающая способность языковой личности осмысливать и репрезентировать фрагменты картины мира специфическими средствами – безличными предложениями. Безличные предложения отмечены абсолютизацией грамматического предиката, полной закрытостью позиции подлежащего, понижением синтаксического ранга субъектной словоформы вплоть до ее полной элиминации. Их характеризует обусловленное дистрибуцией категориальное значение “стихийность”, “самопроизвольность”, “инволюнтивность”».

Понятие безличности возникло в ходе процесса категоризации действительности, который представляет собой «результат когнитивной деятельности человека, итог классификации окружающего его мира и вычленения отдельных единиц в произведенной классификации, когда конечным итогом указанной деятельности оказывается формирование особой категории, позволяющей увидеть мир в главных атрибутах его бытия и функционирования».

Все чаще безличность рассматривается как поле, в котором можно выделить центр и периферию.
Так, в диссертационном исследовании А. В. Петров высказывает следующую точку зрения. «Ядро категории безличности составляет, наряду с безличной формой глагола, безличная форма имени прилагательного с формантом -о, в разной степени удаленности от центра данного поля находятся другие средства выражения безличной семантики, которые тяготеют либо к одному, либо к другому полюсу безличности (глагольное слово нет, безличные формы причастий, существительных, местоимений, наречий, безличные фразеологизмы и фразеосхемы)».

Н. П. Курмакаева отмечает, что центр поля безличности включает специализированные для позиции главного члена безличного предложения словоформы – безличные формы глаголов. Она считает их базовой моделью русского безличного предложения (Уже совсем рассвело. В окна сильно дует).

Периферия, по мнению исследователя, состоит из двух зон: ближней и дальней. «Ближнюю занимают словоформы неполной синтаксической специализации, репрезентанты именной субпозиции: Всюду (было/будет) насорено/пустынно, которым не свойственно в современном языке выполнять специализированную функцию. На дальней периферии – формы слов, конструкты (в том числе фразеологизированные) и целые предикативные единицы, используемые узуально или окказионально в качестве неспециализированных единиц (именной предикат в безличных предложениях): Ему не по себе. На войне как на войне» .

При таком подходе к категории безличности ученые делают вывод о том, что ее поле имеет четко выраженный центр и размытую, разнородную периферию. Безличность как категория, несомненно, еще развивается и требует к себе внимания исследователей.