Творчество Иннокентия Анненского - Курсовые работы и не только они...

Единственный прижизненный сборник стихов – «Тихие песни» – вышел в Петербурге в 1904 под псевдонимом Ник. Т-о. Читатели не догадывались, что за странным именем скрывался немолодой, известный филолог-классик и педагог. Среди авторов рецензий были Валерий Брюсов и Александр Блок. Брюсов оценил сборник более чем снисходительно. Блок отметил «настоящее поэтическое чутье»[4], хотя и высказал существенные претензии. В «Тихих песнях» было два раздела: оригинальные стихотворения и собрания переводов из французских поэтов второй половины XIXв. – «Парнасцы и проклятые».

«Кипарисовый ларец» - вторая (посмертная) книга стихов – вышла в Москве в 1910 году. Подготовкой книги к изданию занимался Валентин Кривич – сын поэта. Сборник имеет своеобразную композицию: он состоит из трех частей – «Трилистники», «Складни» и «Разметанные листы». Книга вызвала должную оценку поэзии Анненского Вяч.Ивановым, М.Волошиным, Н.Пуниным и многими другими известными людьми.

В 1923 году под редакцией В.Кривича вышла книга «Посмертные стихи Иннокентия Анненского». Большая часть стихов была написана в последние годы его жизни.
Творчество Анненского традиционно относят к символизму. Вячеслав Иванов называет его «символистом того направления, которое можно было бы назвать символизмом ассоциативным. Поэт-символист этого типа берет исходною точкой в процессе своего творчества нечто физически или психологически конкретное и, не определяя его непосредственно, часто даже вовсе не называя, изображает ряд ассоциаций, имеющих с ним такую связь, обнаружение которой помогает многосторонне и ярко осознать душевный смысл явления, ставшего для поэта переживанием, и иногда впервые назвать его — прежде обычным и пустым, ныне же столь многозначительным его именем».[6] Можно сказать, что творчество Анненского питалось двумя стихиями - новой поэзией и традициями русской лирики XIX века. К этому присоединяется также третье начало - французские поэты второй половины XIX века. Парнасцы, "проклятые", символисты… Ориентация на музыку идет от Верлена, требование недосказанности, расчет на творческую активность читателя - это доктрина Малларме.… И все же в целом в стихах Анненского - даже самых изощренных - над всем господствует русская лирическая интонация.
Основная тема поэзии Анненского - отраженная, теневая жизнь. Когда-то смысл в жизни был, но осталось лишь смутное воспоминание и тоска. Невозможность восстановить утраченный смысл выражают: фраза, в которой не хватает самого важного слова, чтобы осмыслить ее, залитая чернилами страница, бессмысленный плач детей... Никаких четких образов здесь быть не может, потому что все дело - в ассоциациях. «Ассоциативная поэзия требует зыбкости, незавершенности и звуковых, и логических образов. Поэзия Анненского может показаться однообразной, но на самом деле в ней заключено большое богатство тонкостей и нюансов», - писал М.Бахтин.[3]
В связи с такой тематикой лирики Анненского можно выделить несколько ключевых мотивов. Это, во-первых, мотив смерти и угасания. Об этом пишет, например, Ходасевич: «Смерть – основной, самый стойкий мотив его поэзии, упорно повторяющийся в неприкрытом виде и более или менее уловимый всегда, всюду, как острый и терпкий запах циана, веющий над его стихами».[8] В «Тихих песнях» она предстает перед поэтом как стена, преграждающая путь:
А там стена, к закату ближе,
Такая страшная на взгляд...
Она все выше... Мы все ниже...
"Постой-ка, дядя!" -- "Не велят"

У Анненского было слабое сердце, и он как никто другой постоянно чувствовал угрозу смерти и осознавал ее неизбежность. Смерть была для него вечным кошмаром, от которого нельзя ни убежать, ни спрятаться. Вся безнадежность, тоска и скука, окружающие поэта в реальной жизни, выражались в стихах. И это следующий мотив лирики Анненского, напрямую связанный с предыдущим. Достаточно хотя бы обратить внимание на то, как часто повторяется само слово тоска в текстах и заголовках: «Тоска возврата», «Тоска мимолетности», «Тоска отшумевшей грозы», «Тоска припоминания», «Тоска белого камня», «Тоска вокзала», «Тоска маятника» и, наконец, просто «Тоска».
Также достаточно часто в стихах можно проследить мотив одиночества. Оставшись наедине с собой, лирический герой ищет ответы на извечные вопросы: что есть добро и зло? свет и тьма? правда и ложь? Он сомневается и страдает, он наблюдает мир вокруг и недоумевает: а почему так? М.Бахтин сказал, что вся поэзия Анненского носит характер недоумения: «Как в фразе, в которой не хватает самого важного слова, так в любви не хватает самого главного, что могло бы осмыслить роман. И смерть - неприятное недоумение. <…>Мотив недоумения переносится и на пейзаж. Ярких пейзажей у Анненского нет, и даны они в минорных тонах. По характеру пейзаж сродни предмету: он обходится без человека, в себе заключает настроение».[3]
Один из самых частотных мотивов лирики Анненского – ночь и связанные с ней состояния: сон, бессонница, кошмары. Еще М.Волошин отметил, что «ничто не удавалось <...> так ярко, так полно, так убедительно законченно, как описание кошмаров и бессонниц».[5]

В связи с тем, что в литературоведении данный аспект творчества Анненского недостаточно изучен, представляется актуальной предпринимаемая на страницах настоящей работы попытка исследования способов воплощения мотивов бессонницы и кошмара на материале сборника «Кипарисовый ларец».

Актуальность и значимость работы продиктованы стремлением расширить, углубить знания о данном писателе. Выявление жанрово-поэтического своеобразия его лирики представляет несомненный научный интерес.

Данная проблема в многочисленных работах, посвященных творчеству И.Ф.Анненского, затрагивается лишь частично или не рассматривается совсем. Базовым служит высказывание М.Волошина из статьи-некролога «Лики творчества»: «ничто не удавалось в стихах Иннокентия Федоровича так ярко, так полно, так убедительно законченно, как описание кошмаров и бессонниц»[5] и связанная с ним работа У.В.Новиковой «Пространство ночи в лирике И.Анненского».

Цель данной работы – рассмотреть особенности воплощения мотивов бессонницы и кошмара на материале сборника «Кипарисовый ларец».

Многие исследователи отмечают, что тема ночи и сопутствующих ей психологических состояний человека чрезвычайно часто встречается в стихах И.Ф.Анненского. Восприятие ночи у поэта традиционное, мифопоэтическое: ночь становится временем мистических событий, промежуточных состояний сознания на грани реального и ирреального. По словам У.В.Новиковой, ночь воспринимается Анненским как некое пространство, где разворачиваются фантастические или вполне реальные действия. Исследователь выделяет образ ночи – полога, с которым связано восприятие ночи как укрытия. Этот образ реализуется в стихотворении «Двойник»:

Лишь полога ночи немой
Порой отразит колыханье
Мое и другое дыханье,
Бой сердца и мой и не мой…

В стихотворении «Зимние лилии», ночь тоже видится поэту в образе полога:

Зимней ночью мне не спится:
Из углов и книжных полок
Сквозь ее тяжелый полог
Сумрак розовый струится.

Ночи и бессонницы Анненского, по мнению Новиковой, - это время, когда обостряются чувства, оживает сердце. В отрывке «Из поэмы «Mater dolorosa», написанном в 1874 году, изображена майская ночь, томительная, бессонная для поэтов и влюбленных. Бессонница здесь не кошмар, а неясное ожидание, предчувствие, какая-то светлая тоска:

…душа полна
Какой-то безотчетно-грустной думы,
Кого-то ждешь, в какой-то край летишь,
Мечте безвестный, горячо так любишь
Кого-то... чьих-то ждешь задумчивых речей
И нежной ласки, и в вечерних тенях
Чего-то сердцем ищешь... И с тем сном
Расстаться и не может и не хочет
Душа... Сидишь забытый и один,
И над тобой поникнет ночь ветвями...
О, майская, томительная ночь,
Ты севера дитя, его поэтов
Любимый сон... Кто может спать, скажи,
Кого постель горячая не душит,
Когда, как грезу нежную, опустишь
Ты на сады и волны золотые
Прозрачную завесу, и за ней,
Прерывисто дыша, умолкнет город —
И тоже спать не может, и влюбленный
С мольбой тебе, задумчивой, глядит
В глаза своими тысячами окон...

В более поздних стихах бессонное ожидание чьего-то визита стало тревожным, почти болезненным. И на рвущийся из самого сердца зов приходят тени. Но не все они желанны автору, он жаждет встречи с одной-единственной:
Уйдите, тени, оставьте, тени,
Со мной одну…
Она недвижна, она немая,
С следами слез,
С двумя кистями сиреней мая
В извивах кос…

Но иногда напряжение достигает предела и лирический герой срывается:
Но…бывают такие минуты,
Когда страшно и пусто в груди…
Я тяжел – и немой и согнутый…
Я хочу быть один…уходи!

Бессонница – вынужденное состояние бездействия, когда поэт особенно тонко воспринимает окружающий мир. Вот часы мешают ему уснуть:

И лежу я околдован,
Разве тем и виноват,
Что на белый циферблат
Пышный розан намалеван.

Воображение обостряется до предела, и стук дождя по крыше воспринимается как шаги:

Мне тоскливо, мне невмочь,
Я шаги слепого слышу:
Надо мною он всю ночь
Оступается о крышу.

Вот он лежит больной с ледяным мешком на голове. Опять бессонница:

Ночь не тает.
Ночь как камень,
Плача тает только лед,
И струит по телу пламень
Свой причудливый полет.

Но лопочут, даром тая,
Ледышки на голове!
Не запомнить им, считая,
Что подушек только две,

И что надо лечь в угарный
В голубой туман костра,
Если тошен луч фонарный
На скользоте топора...

Измученный кошмарами и бессонницами поэт, видящий все свои мечты и желания лишь в снах – «…сердце ж только во сне живет да меж звездами…», поистине имел право воскликнуть:

О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,
Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!

Бессонницы И.Ф.Анненского – «мучительные антракты жизни, все вынужденные состояния безволия, неизбежные упадки духа между двумя периодами работы, неврастения городского человека, заваленного делами, который на минуту отрывается от напряжения текущего мига и чувствует горестную пустоту, и бесцельность, и разорванность своей жизни...»[5].